Форум болельщиков ФК Металлист Харьков

Всегда поражало безразличие большей части социума, населяющего Украину. Перестали по ТВ говорить о войне, стали говорить о мире и всё — войны уже нет.

Вчера совершили 800 километровый марш-бросок по Луганской области, проехались вдоль границ протектората Луганды, завезли много всего в 22 и 24 батальоны территориальной обороны. 24-й конечно куда как более известен — «Айдар» всё-же, 22-й не на слуху, но он наш, харьковский. 22-й на новом месте постоянной дислокации. Разгружались рядом с казармой, слышна перестрелка из автоматического оружия… Бойцы даже внимания не обращают, говорят — далеко, больше километра, «перепугаши» стреляют. Милиционеры с западной Украины, которым нарассказывали ужасов, стреляют во всё, что шевелится. Часто то, что шевелится, стреляет в ответ. Несколько дней назад, уже после перемирия, на фугасе подорвался КрАЗ батальона. После подрыва был обстрелян из автоматического оружия. Всё буднично. Идёт война. Как бы её не называли — это всё равно война. Война, на которой гибнут люди. Гибнут солдаты.

Поехали на блок-пост, стоящий возле небольшой речушки. От штаба батальона добирались туда минут 40. За речкой terra incognita — земля, где нет наших. Со стороны Славяносербска слышно, как работает арта попочленцев. За день до приезда на растяжке в лесу возле блок-поста подорвалась корова… Когда выезжали, то объезжали минное поле, никем не обозначенное. Периодически к блок-посту подъезжают автомобили, наблюдают, разворачиваются и уезжают.

Больше всего меня поразил боец, который рассказывал о своём племяннике… Показывал тактический фонарик и солнечную батарею и с гордостью говорил «Это мне прислал мой племянник…» Видно, что человек совершенно мирный и его место не в окопе и не на блок-посту, а рядом с теми, кто о нём думает и о ком думает он. А он уже 5 месяцев воюет… Стараюсь не узнавать даже имён людей, которым помогаю… Потом сердце разрывается, если с ними что-то случается. Иван Иваныч, я очень надеюсь, что ты вернёшься домой, в Харьков и обнимешь своего племянника и своих родных.

Возвращались обратно через блок-посты, на которых стоит батальон «Луганск-1». Они там все до сих пор в балаклавах. Я понимаю почему — не смотря на то, что протектораты Луганды и Домбабве получили «особый» статус, их близкие там. Выезжали из Луганской области в полной темноте — после «аварии» на ТЭС в Счастье область погрузилась в тьму. Война идёт, даже не смотря на то, что в связи с «мирным» решением президента, она теперь называется «перемирие» и об этом не говорят по ТВ.

Не смотря на заявление чиновников из МО, тёплой одежды у ребят нет, как нет и буржуек, которые нужны на блок-постах. Сейчас это самое необходимое в зоне АТО. У нас "забрали" даже одеяло ,которое было в крови. Оно осталось с прошлого раза, когда вывозили раненых.

Потребности, пункт сбора и реквизиты:

СИГАРЕТЫ!!!
ТЕПЛЫЕ ВЕЩИ (свитера натовские, курточки камуфляж, бушлаты)
Карематы
теплые штаны,
рюкзаки или баулы,
обогреватели воздуха
тенты для нагрева воды(большие кипятильники)
Спальные мешки (теплые)
Разгрузки
Наколенники
Флаги
Берцы (потребности постоянно,всех размеров)
Форма (можно б/у . секонд, любые размеры)
Термобелье
Дождевики
Носки теплые
Стиральный порошок
Тушонка, сгущенка и любая еда в жестяной банке
Чай, кофе, сахар
Витамины и жаропонижающее

Пункт приёма

Героев Труда 25/71 (перекресток Широнинцев и Героев труда) между нотариусом и салоном красоты "Кудесница", ворота коричневого цвета, звонок справа от ворот. Подвозить можно с 9 до 20, в воскресенье до 19. тел. 063-238-74-60 Алексей

За большим объёмом и тяжёлым грузом заедем сами.

Для тех, кто хочет помочь деньгами :

Z422024654257-wmz
R362357996181-wmr
U148061406624-wmu
E381752411885-wme.

Яндекс 410012312490975

Карта приватбанка 5168 7423 1736 2659. Левченко Александр
Для перевода из другой страны https://sendmoney.privatbank.ua/ или https://www.liqpay.com/

https://www.facebook.com/xyeviikharkov/p...0099571767

Откровенно говоря, меня смутило сообщение о том, что 22 сентября будет проведено заседание Совета безопасности России, на котором обсудят возможность отключения страны от глобальной сети Интернет в случае чрезвычайной ситуации. Смутило потому, что, на мой взгляд, Россия относится именно к тому типу государств, где при видимой свободе и демократичности, информационное пространство полностью подмято спецслужбами.

И даже если говорить о киберпространстве, то в этом направлении Россия на протяжении многих лет проводила плановую работу по подчинению его госструктурам. Фактически, две наиболее популярные в России и за её пределами социальные сети «Одноклассники» и «ВКонтакте» находятся под полным контролем ФСБ. При этом данные ресурсы бесцеремонно и целенаправленно используются для проведения соответствующей пропаганде, в противовес западным аналогам.
Хотя путь к тотальному контролю над социальными сетями был довольно долог и тернист. Во многом это было обусловлено тем, что спецслужбы РФ на момент столкновения с реальными возможностями киберпространства как независимого источника информации или рычага пропаганды, были абсолютно не готовы к противодействию, а отличии от западных коллег.
Напомню, что четыре года назад ФСБ столкнулось с непростой задачей – противостоять распространению независимой информации. Случилось это 11 декабря 2010 года, когда в реальном времени с Манежной площади, где происходили массовые беспорядки, вел репортаж российского блоггер Илья Варламов по средством твиттера. Тогда Манежная площадь стала эпицентром беспорядков, вызванных убийством футбольного болельщика Егора Свиридова и на митинг собралось до 50 тысяч человек. Илья Варламов же перехватил инициативу СМИ став проводником между эпицентром событий и читателем.
Это испытание стало тяжелым ударом по системе информационной безопасности России и спустя всего чуть более полугода в Госдуму запускается законопроект № 89417-6 о цензуре в сети Интернет. Как обычно, все противодействие информационным потокам в России заключалось в банальном запрете. Этот законопроект вызвал настолько серьезную волну возмущения, что ряд социальных сетей объявило краткосрочный бойкот, в частности и еще независимый тогда ВКонтакте.
Главным же действующим лицом бойкота стала интернет-энциклопедия wikipedia. Именно она 10 июля 2012 года в поддержку бойкота законопроекта закрыла на один день доступ к своему контенту. В распоряжении пользователей были лишь страницы на которых описывалась суть законопроекта и его пагубное влияние на свободу слова.
Общество в большей степени тронуло то, что они не получили доступ к полезной информации на базе Википедии, нежели развлечениям в формате ВКонтакте. Но, тем самым Википедия подписала себе приговор и сейчас в русскоязычном сегменте энциклопедии уже работает около полутысячи узкоспециализированных редакторов статей, якобы простых пользователей.
Как можно видеть, в России сейчас подмяты все возможные источники информации в киберпространстве. И возникает вопрос, к чему столь радикальные действия как экстренное отключение от сети Интернет?
И не зря я вспомнил история с Манежкой. Ведь тогда главным источником была социальная сеть Twitter, которая до сих пор не находится под контролем спецслужб и заблокировать пользователей которой нельзя просто так по одному лишь хотению.
Подмяв под себя ВКонтакте, Одноклассников, русский сегмент Википедии и получив возможность на законном уровне блокировать доступ к аккаунтам на территории РФ, спецслужбы нечего не смогут сделать с иностранными ресурсами. И отключение от глобальной сети, это как единственный способ в чрезвычайной ситуации, к примеру народных волнений, оставить как единственный источник информации для масс – всецело подконтрольные СМИ.
О чем эта ситуация нам говорит? Лишь о том, что российские спецслужбы, имея в наличии колоссальный информационный потенциал, накоплены годами, как на телевидении так и в киберпространстве, по прежнему не способны его использовать в полной мере, дабы препятствовать потенциальной угрозе.
Вы только вдумайтесь, в сети ВКонтакте зарегистрировано 74 млн российских пользователей. Это 50% от населения России. И может быть уверены, большая часть от этих пользователей искусственно созданные боты. Но, их так и не умудрились использовать достаточно эффективно до сих пор.
Запретить, отключить, отрубить и закопать – топорные методы, от которых спецслужбы России до сих пор не отказываются. Даже в век высоких технологий. А потому, сама мысль о столь радикальных мерах это не проявление железной воли и решительности, а малодушия. Страх в Кремле настолько силен, что даже тот железный занавес, который навис над Россией не дает спокойно спать служителям русского народа.

Злой Одессит

Кремль защищает русских? В России до сих пор верят в эти сказки? Есть же статистика, безжалостные цифры реальности. В Таджикистане в 1992 году Россия развязала кровопролитную гражданскую войну. В итоге численность русских с 388,5 тысяч в 1989 году сократилась до 68,2 тысяч в 2000 году. В Чечне за период двух войн, с 1994 года численность русских сократилась с 294 тысяч (1989) до 40 тысяч (2002). Там, где Россия начинает войны, страдает не только коренное население, Кремль издевается над русскими, которых якобы защищает.

Путину страшно не повезло – в Грузии нет «пятой колонны». Не сложилось. Напротив, в Грузии, как ни странно, сложилось то общество, о котором можно только мечтать на постсоветском пространстве. Живущие в пятом-шестом поколении грузинские русские интегрировались настолько, что их грузинский язык ничем не отличается от языка коренных жителей. Как, впрочем, и язык тбилисских армян и азербайджанцев, ассирийцев и осетин. Так случилось, что грузинский язык стал тем межнациональным «цементом», который сплотил людей, разрушив само понятие – «пятая колонна». За два века после первой оккупации Россией Грузии сложилось много межнациональных браков, поэтому немало грузин говорят о своих бабушках и дедушках, прадедушках и прабабушках – польках, украинках, француженках, русских. Не говоря уже об осетинках и абхазках.

Путину не удалось 6 лет назад сколотить в Грузии «пятую колонну», используя все тот же любимый повод о «защите русских». Грузинские русские воевали против российской армии и в списке 170 погибших числятся – капрал Тамаз Никитин из II пехотной бригады и младший сержант Василий Смирнов – из III пехотной бригады. И это только те герои, у которых отцы были этнические русские и неизвестно у скольких были русские матери. Или украинки, или осетинки, или абхазки. В Грузии фамилия ничего не значит, если ты говоришь по-грузински и являешься профессионалом. Как бывший министр образования Грузии Дмитрий Шашкин или нынешний министр здравоохранения Грузии – Давид Сергиенко.

Но Путин все-таки попытался использовать «русскую проблему». Во время войны в 2008 году, 14 августа телеканал «Россия» показал репортаж о том, как российские военные, оккупировавшие Зугдиди, «спасли 14 русских». Текст репортажа телеканала «Россия» своим враньем поверг в шок жителей Грузии: «Абхазская столица приняла первую группу русских беженцев из грузинского Зугдиди. Они вынуждены были покинуть свои дома из-за притеснений и издевательств со стороны местных властей. Это еще один печальный итог конфликта, развязанного Грузией несколько дней назад. Беженцам из Грузии сегодня и не верится, что слышат они море, а не пулеметные очереди по своим домам. Жители Зугдиди – русские по национальности, но им запрещали даже говорить на родном языке. Ворвались в их квартиры и угрожали».

О «спасенных русских» репортажи показали, помимо телеканала «Россия», многие российские национальные каналы – Первый канал, канал «Звезда». Спустя шесть месяцев, в феврале 2009 года одна из «спасенных» российской армией, Олеся Никобенко, сбежала от своих «спасителей», вернулась домой и рассказала, что произошло: «Несколько членов семьи были схвачены на мосту через Ингури, на административной границе между Гальским и Зугдидским районами, когда они провожали своих гостей. Семьи русского происхождения были захвачены из-за их национальности. Эти заложники содержались в Сухуми в течение двух дней и затем переправлены в Россию через реку Псоу». Олеся Никобенко рассказала, что им предлагалось освобождение после того, когда они расскажут «плохие вещи» о Грузии. Заложники содержались на российской территории и были лишены документов. Захваченные семьи находились под угрозой лишения их детей. Олеся заплатила триста долларов США, чтобы пробраться через КПП на реке Псоу из России в Абхазию. Старые знакомые из Гальского района помогли ей пройти от Псоу до реки Ингури, до административной границы.

Таких историй можно услышать в огромном количестве на постсоветском пространстве, когда «спасаемые» русские оказывались ненужными России. Они выбирали свой путь, принимали свое решение, спасались от «освободителей» как могли. Во время гражданской войны в Таджикистане на стороне таджикской оппозиции, называемой российской пропагандой «исламистами», воевали этнические русские из Таджикистана, а в северной провинции Афганистана на передвижной радиостанции «Голос свободного Таджикистана» работала ведущей новостей на русском языке женщина Валентина, бежавшая от российских танков из родного Кумсангирского района. В пакистанском городе Пешавар ютилась еще одна русская семья из Таджикистана, не пожелавшая спасаться в Россию.

Одна из самых трагических историй по «спасению» русских произошла в конце 1999 года в Чечне, когда Кремль решил начать вторую войну. В Промысловском районе Грозного среди развалин домов после бомбардировок российской авиацией слонялись брошенные старики и старушки – этнические русские. Аня Политковская посвятила их судьбе несколько месяцев своей жизни и десяток отчаянных статей, призывавших помочь им: «Слушать было обидно. И очень стыдно. О том, как бабушки и дедушки, оставшиеся без родных, отчаянно побираются, скитаясь по городу в поисках пищи. О том, что те, кто еще может ходить, приносят еду тем, кто прикован к постели. О том, что персонал разбежался. О том, что лекарств, воды, света, газа – нет. Лейтмотивом в этих рассказах проходил, увы, «пятый пункт»: на Катаяме доживают свой век главным образом русские и прочие русскоязычные – «ваши». Чеченцы, как известно, своих стариков в богадельни обычно не отдают».

Этнические русские для Кремля – не люди, они расходный политический материал. Когда надо, Путин скажет о «тяжелой судьбе русских», например, в балтийских странах, где уровень жизни выше, чем в самой России. Но Литва, Латвия и Эстония – ком в хилом горле российского диктатора, страны, которые отвернулись от империи и вернулись в Европу. Интересовался ли когда-нибудь Путин судьбой русских в Туркменистане или Узбекистане? Нет, ему не выгодно. Выгодно напоминать о «проблемах» только тогда, когда Кремль имеет какие-то претензии или виды на ту или иную постсоветскую страну. Путин точно знает, что права русских «нарушаются» в Украине, Молдове и Грузии, в странах, которые хотят стать европейскими, а не имперскими. Уехали русские из Таджикистана? Ну и черт с ними, главное – Таджикистан под контролем Кремля.

Но в Украине странным образом происходит то, что тщательно скрывает российская пропаганда – украинские военные, воюющие с российской армией, в основном говорят по-русски. И кроют матом агрессоров тоже исключительно по-русски. Подозреваю, что в Украине «русский вопрос» для Кремля будет закрыт. Не потому, что украинские этнические русские встали на защиту своей страны, Украины, а потому, что десятки тысяч беженцев из Луганской и Донецкой областях, высланные в Сибирь и на Дальний Восток, уже ощутили на себе российскую «открытость», «душевность» и «гостеприимство».

Чтобы ответить на самый щепетильный вопрос российской политики – зачем России нужные русские с окраин советской империи, достаточно узнать хотя бы о количестве учреждений под названием Русские культурные центры. Их нет в большинстве постсоветских стран. Наверное, потому, что на всех не хватает балалаек или гармошек? Или нет необходимости, или нет желания впустую тратить деньги. И вообще, кто и как определяет принадлежность к русскому этносу, посылая бомбардировщики и танки на их защиту?

В грузинской деревне Асурети живет пожилой человек – Манфред Тихонов. Переехал лет пятнадцать назад в Грузию, чтобы восстановить вино того самого сорта, которое выпускали переселенные в начале 19 века немцы из Швабии. Когда я ним знакомился, то спросил – русский ли он? Он грозно на меня посмотрел, показал паспорт Германии и ответил: «Ich bin Deutsch». Он точно не хочет, чтобы его спасал Путин. Я точно не хотел, чтобы в 1992 году меня в Таджикистане спасал Ельцин. И мне почему-то хочется надеяться, что совсем скоро люди, называющие себя русскими, перестанут верить российским политикам, манипулирующими и использующими русских в своих геополитических целях.

В тбилисском кафе-галерее, которое открыли две украинки, была такая сцена. В кафе зашла москвичка, увидела при входе украинский флаг и сказала: «Как интересно, в Грузии так много украинских флагов и ни одного российского». Потом помолчала и тихо сказала: «Так нам и надо»...

Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия), основатель и директор московского Центра экстремальной журналистики (2000-2010)

http://ru.krymr.com/content/article/26591633.html

Смотрю на фотографии перевезенных из Донбасса на Камчатку и Магадан и вспоминаю многочисленные истории русских, убежавших из Таджикистана в начале 90-х годов. Первые годы «спасенные» зарабатывали на жизнь сказками о «потоках русской крови» на улицах Душанбе, о многочисленных «погромах». Спустя время, начинали плакать, слушать таджикскую музыку, над которой они в Таджикистане смеялись. Начали готовить плов и манты. Стали отмечать Навруз. Им надо было несколько лет, чтобы понять, что такое для них их «историческая родина».

Когда-то Сталин видел в народе, населявшем СССР, потенциального врага, подозревая в предательстве практически всех, даже своих земляков, когда в 1952 году по так называемому «мегрельскому делу» в Сибирь отправили несколько эшелонов грузин. Сталин считал, что любовь к вождю воспитывается не добрыми делами, а репрессиями и расстрелами. Миллионы людей переселяли за тысячи километров от родной земли, прекрасно зная, что значительная часть погибнет по дороге, многие – от тоски на чужбине. Так Сталин создавал новый, советский народ – безропотный и легко собираемый в колонны для советских праздничных демонстраций. Родственники репрессированных целовали портреты Сталина и давили друг друга на его похоронах.
Сталин раскидал по всей территории СССР огромное количество людей.

Хрущев и Брежнев эту традицию продолжили – в добровольно-принудительном порядке, заманивая людей на целину, строительство БАМа и многие другие «стройки века», со временем оказавшиеся нерентабельными и в конце концов ненужными. Они укрепляли советскую империю, переселяя на ее окраины людей других национальностей, прежде всего русских, украинцев и белорусов, незамысловато скрывая этническую подоплеку и практически развивая «советский интернационализм».

В моем родном Таджикистане было несколько поколений русских и украинцев, переселенных,начиная с конца 19 века. Мало кто воспринимал Таджикистан родиной, не скрывали неприязнь к таджикскому языку и культуре, настаивая на том, чтобы с ними говорили исключительно по-русски. Нас, считавших таджикский своим вторым родным языком, можно было посчитать по пальцам. Мы испытывали нескрываемую неприязнь со стороны других русских и постоянные насмешки по поводу того, как мы можем говорить на языке этих «....». Бытовой национализм процветал, несмотря на советскую политику «интернационализма» и огромное количество плакатов о «дружной семье народов». Тогда же в советское время появилось официальное слово «нацмен», национальное меньшинство. Это в Советском Союзе, где жили более 100 народов и народностей, «нацмены» были меньшинством, а основополагающим народом был конечно русский.

С распадом СССР в Кремле задумались о возвращении русских на «историческую родину». Сулили льготы и социальную помощь, жилье и работу. В 90-х годах, таким образом, обманом вывезли из Грузии духоборов, живших там еще с первой половины 19 века. Программу переселения координировал МЧС под руководством Сергея Шойгу.

Духоборы продали в Грузии свои дома, сельскохозяйственную технику, имущество. В Тамбовской и Брянской областях их, привыкших работать на земле, великолепных животноводов, огородников и пчеловодов, расселили по общежитиям, предложив работу на заводах и фабриках.
В 2009 году лидер общины духоборов Татьяна Чучмаева, опубликовала в газете «Аргументы недели» открытое письмо к президенту Саакашвили с просьбой вернуть их домой, в Грузию. В письме она рассказала о том, с чем они столкнулись на «исторической родине»: «Программа и деньги вроде государственные, а на выходе все коммерческое! Ехали на Родину, а попали в кабалу», – завершила свое письмо Чучмаева. Духоборы столкнулись не только с бытовыми и хозяйственными проблемами, они почувствовали, как разрушается их община, молодежь начинает потреблять спиртное и курить.

Два года назад я снимал фильм о грузинских молоканах и встретился в молельном доме деревни Богдановка в Кахети с несколькими переселенцами, живущими сейчас в России. Несколько мужчин согласились рассказать о своей судьбе. Они приехали в день поминовения всех усопших, когда община молокан собирает всех, кто сможет приехать поклониться могилам родных. Но в России, как мне рассказали переселенцы, они стали «терять свой дух» молокан, поскольку только община и родные места могут воспитать молодое поколение людей. Сюда, в Грузию, они приехали домой, на кладбище Богдановки лежат их предки.

Из Таджикистана с начала 90-х годов уехала большая часть русских, испугавшись распада СССР и начала гражданской войны. Российская пропаганда тогда активно старалась настроить их против страны, в которой они прожили большую жизнь, а многие родились. Набор пропагандистских штампов у российского телевидения был прежний, используемый до сих пор. Русские в Таджикистане вдруг узнали, что они всю жизнь прожили рядом с «исламистами», «головорезами» и «фашистами». Хотя еще совсем недавно друг друга звали на свадьбы детей или другие семейные праздники, угощали пловом и пельменями. Российское телевидение перевернуло их жизнь и они потянулись на «историческую родину».

В начале 90-х годом мне пришлось услышать много трагических историй. Во-первых, часть переселенцев стали зарабатывать себе на жизнь рассказами и интервью о том, как по улицам Душанбе «текли потоки русской крови», как «сотнями насиловали русских девочек и женщин», как «грабили и убивали среди бела дня». Я читал эти интервью и поражался подлости людей, придумавших эти сказки только для того, чтобы вызвать к себе жалость. Но жалости к ним не было, для русских в деревнях и городах России они стали чужаками, «таджиками», поскольку вдруг время спустя начали друг другу передавать кассеты с таджикской музыкой, отмечать Навруз, готовить плов. Люди столкнулись с ментальной неприязнью, вдруг увидели, что вокруг пьянство и мат.

Одна история меня поразила своей жестокостью. Знакомые переселенцы в Воронежской области получили от сельсовета сарай, с обещанием через год помочь в строительстве своего дома. Новые соседи иногда сочувствовали, иногда удивлялись отказам от предложения посидеть-выпить. С удовольствием слушали страшные рассказы, радуясь, что те спаслись от этих «чурок». Такое радужное отношение было до тех пор, пока переселенцы не получили из Таджикистана контейнеры с домашним скарбом. Вся деревня сбежалась посмотреть, как из контейнеров выгружали мягкую мебель, мотоциклы, хрустальную посуду и ковры, книги и телевизоры. Ночью этот сарай со всем спасенным добром из Таджикистана сгорел. Подожгли соседи, которые сочувствовали, а потом обозлились на «понаехавших куркулей».

Повезло только тем, кто смог поселиться вместе, как, например, в Борисоглебске – там переселенцы живут в своеобразной колонии, как в Брайтон–Бич. Они вроде и русские, но они – из Таджикистана, со своими привычками и пристрастиями, вкусами и воспоминаниями. Не могу утверждать, сколько из них до сих пор тоскует по Таджикистану, а сколько попытались вернуться назад, домой. Но в целом программа по возвращению русских на историческую родину провалилась и почти два десятка миллионов, родившихся и проживших всю жизнь на «национальных окраинах» советской империи на «историческую родину» возвращаются неохотно.

Для многих, «застрявших» в империи, ментальный выбор колеблется между новой кремлевской идеологией «русского мира» и атмосферой в России. В Украине или Беларуси такого выбора почти нет – многие коренные русские давно считают Украину своей страной. Можно приводить длинный список этнических русских, которые внесли огромный вклад не только в промышленность, но и в культуру Украины. Как, например, журналист Андрей Куликов, этнический русский, ведущий ток-шоу на украинском языке.

Сложнее с Центральной Азией, где коренные языки и культуры для когда-то переселенных русских всегда были чуждыми. Как и ментальность, и традиции. Но и там можно привести большое количество примеров интеграции людей в разные сферы общественной и политической жизни. Кажется, что советскому «интернационализму» приходит логический конец и люди вольны выбирать сами, где, с кем и как им жить. Кроме тех, кого Кремль называет «беженцами» и насильно перевозит за десятки тысяч километров, делая их заложниками.

Пройдет время и переселенцы из Донецкой и Луганской областей поймут, что с ними делает Россия, пугая последние годы «бандеровцами». Камчатка и Магадан – несомненно красивые места, но переселенцы, еще недавно ненавидящие украинский язык, почнуть співати гарні українські пісні, и тосковать по родине. Я это знаю, я до сих пор готовлю плов и слушаю таджикскую музыку, хотя и не уехал сам, меня выгнали из моего родного Таджикистана. В России я был "таджиком", а в Грузии стал наконец русским. Но нормальным русским, «я так думаю»...

Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия), основатель и директор московского Центра экстремальной журналистики (2000-2010)

http://ru.krymr.com/content/article/26570025.html

Когда десятки тысяч москвичей выходили на Болотную и Сахарова в конце 2011 – в начале 2012 годов, социологи говорили: всплеск протеста в значительной степени обусловлен глубоким разочарованием, связанным с неожиданным, если не сказать «бесцеремонным», возвращением в Кремль Владимира Путина, причем с высокой вероятностью, что он останется там до 2024 года. Если не навсегда. Теперь, спустя два года, можно сказать, что результат не просто оправдал худшие опасения, а превзошел самые пессимистичные прогнозы. К столь быстрому, жесткому, бескомпромиссному консервативному развороту страна была не готова.
Путин и его неэлиты
Осень 2011 года кажется сегодня не просто переломным моментом (был ли тогда у наиболее активной части общества выбор?), а рубежом, за которым – ничем неограниченная, в том числе и временными рамками, власть одного человека.
В 2007 году Владимир Путин не захотел идти на поводу у партии «третьего срока» и менять Конституцию. В 2008 году «девственность» Основного закона была уже легко нарушена, благо Путин мог позволить себе это сделать руками слабого местоблюстителя. В 2024 году проблемы третьего срока уже не будет: трансформация режима, произошедшая за последние два года, окончательно девальвировала «моральные законы» неприкасаемости Конституции, «европейской идентичности России», интегрированности России в мировую экономику. Критическая опасность режима Путина для его собственной жизнеспособности состоит в отсутствии независимых от обстоятельств принципов, институтов, системных рамок. Что делает и институт президентства, самого Путина – функцией конъюнктуры и сформированной им конфигурации власти.
Прочность режима Путина, как считается, строится на его контракте с обществом: наличие широкой поддержки позволяет «национальному лидеру» выстраивать жесткие правила в отношениях с элитами. Однако на место «равноудаленных» олигархов и региональной фронды пришли «свои», которые условно делятся на две группы. Первая – путинский олигархат, представители которого за счет личного доверия президента и политической лояльности получили на кормление крупные активы и ресурсы. Вторая группа – силовики, выполняющие для Путина важную политическую миссию по поддержанию порядка – так, как они это понимают. Но до определения «элиты» эти группы не дозрели. Недавнее интервью Геннадия Тимченко ИТАР-ТАСС четко указывает на две вещи. Первое – «друзья Путина» не обладают сознанием полноценных хозяев своего бизнеса и не вписываются в портрет классического капиталиста. Их активы – по понятиям, «путинский общак», образовавшийся в результате побочного эффекта политики «возрождения страны»: кому-то нужно было доверить роль «ответственной бизнес-элиты» в отсутствие таковой, и Путин выбрал тех, кто без него был никем. Второе – из интервью хорошо видно, что «друзья Путина» не обладают правом голоса и доступа к обсуждению стратегических политических решений. Это исключительная привилегия «царя».
Мертвой субъектностью обладают и «силовики». Путин так и не создал мощный дееспособный репрессивный аппарат, который работал бы как автономная система. Те репрессии, которые мы наблюдаем, как и все в путинской системе власти, строится на принципах ручного управления. Любое системное решение тут же подвергается рискам полномасштабного саботажа. А режим обеспечивает свою целостность и стабильность (пока) не на основе страха, а на том, что предоставляет возможность обогащения – одним, и отбирает эти возможности – у других.
Путин и угрозы
Каковы угрозы для Путина внутри нынешней системы власти? Первая – это потенциальный претендент на роль преемника Путина, но в совершенно иной смысловой конструкции по отношению к ситуации 2007 года. Речь уже не будет идти о втором издании «Медведева»: в 2008 году Путин оставался при власти и понимал, что сможет вернуться. В новых условиях преемничество будет означать поиск второго издания самого себя, самовоспроизводства Путина в лице похожего политического типажа. Такой приближенный сильный потенциальный преемник может оказаться главным врагом Путина, который будет единственным барьером на пути к реальному «престолу».
Вторая угроза – либеральный реванш. Это единственная идеологическая альтернатива «охранителям» (левые свой шанс в 1996 году упустили), которая может быть реализована как «снизу», так и изнутри. Как бы сейчас иронично не относились к подобному сценарию, однако нельзя сбрасывать со счетов ставку на прозападный курс России, сделанный наиболее зажиточным классом страны и от которого отказаться он не готов. «Равноудаленные олигархи», которых давно сбрасывают со счетов как политических кастратов, обладают ресурсами, посягать на которые Путину в новой реальности будет гораздо сложнее, чем в 2003 году, когда он отправил на нары Ходорковского. Режиму нужны ресурсы, и выживший после 2000-х бизнес из девяностых, научившийся играть в политкорректность и умело подыгрывающий власти, является важнейшим источником выполнения социально-экономических обязательств Кремля.
Эти внутрирежимные угрозы могут быть запущены в условиях катастрофического падения эффективности государства, которое деградирует на наших глазах. Такая деградация провоцирует острую конкуренцию за ресурсы среди «своих», поднимая ставки в борьбе за удержание ключевых высот и нейтрализации конкурентов. Пока «национальный лидер» находится в поисках «духовных скреп» и думах о судьбах Родины, его подчиненные будут расширять свое непосредственное влияние на текущую политику, которая для Путина будет казаться лишь пылью времен.
Одним из мифов путинского режима является убежденность, что пресловутая стабильность строится на консолидации общества вокруг фигуры Путина. И важнейшим условием обеспечения такой консолидации остается практически полный контроль над информационной картинкой и политической повесткой дня. Однако политическую погоду будет делать отнюдь не усыпленное пропагандой «путинское большинство». Градус политической напряженности будет задавать та самая «проклятая интеллигенция», то есть образованный и, что важно, экономически самостоятельный слой российского общества. Протесты декабря 2011 года показали, что 100 тыс. в центре Москвы способны напугать режим, подтолкнув к поспешным и плохо продуманным решениям (тогда это касалось либерализации партийного и выборного законодательства), которые потом, оправившись от испуга, Кремль бросился корректировать с помощью «взбесившегося принтера» на Охотном ряду.
Но все эти риски и угрозы не исключают и самого простого – инерционного сценария, который подразумевает продолжение эпохи Путина и за пределы 2024 года путем отмены запрета на переизбрание третий раз подряд или назначение местоблюстителя, функционал которого будет гораздо меньше функционала Медведева-президента. Для тех, кто сегодня извлекает максимальные статусные ренты, Путин – гарант их стабильного положения.
На мели
Но знает ли капитан, куда он ведет свой корабль? Есть ли «план Путина»? Где он – «путинский курс»? Трагедия нынешней ситуации состоит в том, что положение, в котором оказалась страна – это вовсе не то, куда ее «вел» Путин. Страна села на мель, и у Путина нет никакого плана дальнейшего движения. И это качество не сегодняшнего момента, а стилистка всего путинского правления. В начале 2000-х он попытался начать реформы, но затем быстро отложил их на время «построения вертикали». Построив «вертикаль» и получив поток нефтедолларов, казалось, можно было заняться структурными реформами, но тут Россия стала входить в конфронтацию с цивилизованным миром. Запад не принял новую путинскую Россию, а Путин ответил «мюнхенской речью». Вернувшись в Кремль и пообещав продолжить модернизацию, Путину опять оказалось не до реформ: пришлось срочно закручивать гайки после волны протестов, а потом случилась украинская революция, Крым и малазийский самолет. Какие гарантии может дать правитель своей элите, если даже его собственные принципы и ценности растворяются под влиянием «обстоятельств»? Какой курс может предложить Путин народу, если механизмы для выработки этого курса полностью разрушены и обесценены? Что значат обещания Путина, когда они поручаются нанопрезиденту, чье наследие как главы государства – растворившийся и обруганный мираж? Путин не доверяет элите. Путин не доверяет народу. Путь в клуб G8 закрыт, курса нет и не будет. Путин правит страной «от противного», что значит – предсказуемое банкротство взятых на себя обязательств перед элитами и народом. Поэтому банальный проигрыш на выборах – если они когда-нибудь состоятся, – вовсе не фантастика, а один из естественных сценариев смены режима, сбрасывать со счетов который не стоит.

Правительству удалось стабилизировать бюджет, а отток капиталов из банков сокращается.

В условиях жестоких военных действий в последние месяцы экономическая ситуация в Украине значительно осложнилась. Фактически промышленность Донбасса остановилась (многие предприятия сильно повреждены), как следствие, упала экспортная выручка, а стоимость гривны опустилась на новый уровень с 12 грн. за доллар в июле до 13-14 грн. за доллар на начало сентября. Бизнес очень заметно нервничает, потому как планировать ничего не получается, и, как только ситуация выравнивается, Россия создает новую точку напряжения. Казалось бы, какие шансы выжить в такой постоянной полосе неопределенности? Но на самом деле, не все так плохо. Ведь, как говорится, – если вы на дне, то впереди у вас только рост.

Первый позитивный момент заключается в том, что кабмин наконец стабилизировал ситуацию с бюджетом.

Даже с учетом того что Украина потеряла Крым, да и еще две области фактически не платят налоги, Минфину удается показывать рост доходов бюджета, который лишь немного ниже плана. В частности, за восемь месяцев текущего года доходы казны выросли на 8,9%, при том что план предполагает рост на 11,4%. Правда, вплоть до июля такой рост обеспечивался Нацбанком за счет авансовых платежей из своей ожидаемой прибыли, а это действительно вселяло беспокойство. Но в августе были приняты поправки к бюджету (введен военный налог – 1,5% от доходов), налог на доходы от депозитов (15% от доходов всех депозитов), а также повышена ставка на добычу полезных ископаемых), и уже без помощи Нацбанка доходы в августе выросли на 15,8%. Если такая динамика сохранится осенью, то бюджет с большой вероятностью выполнит план по доходам, а это означает успешное продолжение программы МВФ.

Второй позитивный момент касается внешних счетов.

Значительная девальвация с завидной скоростью убивает импорт. Неэнергетический импорт каждый месяц падает больше чем на 20% год от года. А после прекращения поставок газа в июне и перехода на реверс из Словакии энергетический импорт тоже дает значительную экономию валюты. Фактически по энергетическому импорту в 2014 году Украина сэкономит минимум $4 млрд (около 20% энергетического счета 2013 года). В этом контексте, конечно же, возникает вопрос – хватит ли стране энергоносителей, чтобы зиму перезимовать? Ответ следующий – на текущий момент Украина накопила около 16 млрд кубов газа в хранилищах. Этого достаточно, если очень бережно относится к ресурсу. Для того чтобы зимовать спокойно и о ресурсах не задумываться, не хватает 5 млрд кубов газа. Этот газ в сентябре начал поступать из Словакии. Так что в экономном режиме энергоносителей будет достаточно. Особенно если промышленность Востока так и будет стоять.

Всех волнует проблема обменного курса. Вопрос действительно очень чувствительный для украинских властей. Но суть состоит в том, что та девальвация гривны, которая уже произошла, эквивалентна падению экспортной валютной выручки на 20%, а это, по сути, вся выручка, которую давали Донецкая и Луганская области. Другими словами, валютный рынок уже авансом отыграл полную оккупацию региона, в то время как пока оккупированной остается только около половины территории этих областей и многие предприятия там продолжают работать.

Сейчас же основную проблему на валютном рынке создает нервозность. Нужно признать, что военные действия и непонятные перспективы создают давление на валютный курс, и население выносит валютные депозиты из банков. Но масштаб оттока постепенно падает, и при продолжении сотрудничества с МВФ эта тенденция не выглядит угрожающе.

Особое внимание привлекает недавнее «перемирие», которое предполагает создание непрозрачного анклава на территории Украины. Возможно, задумка была в том, чтобы Украина продолжала субсидировать регион (чистые субсидии Донецкой и Луганской области составляли около 30-40 млрд грн. в год, около 10% бюджета страны), но президент Петр Порошенко заявил, что такой анклав, если он возникнет, должен существовать за свой счет и никаких контрибуций на его поддержку не будет. Если это будет исполнено, то можно ожидать, что фактор «серой зоны» не будет полноценно исполнять свою дестабилизирующую функцию.

В общем, ситуация с украинской экономикой выглядит действительно тяжелой – уровень жизни упал, банковский сектор в процессе серьезной реструктуризации, значительная часть промышленности остановилась. Однако, во-первых, масштаб экономических проблем, которые Украина испытывает сейчас, пока значительно меньше, чем то, что мы уже успешно пережили в 2008–2009 годах, а во-вторых, кроме масштабной войны и оккупации, уже даже трудно себе представить, что еще может такого случиться с украинской экономикой (ну а война – это уже совсем другая история).

И все-таки нужно признать, что хотя с громадным скрипом и очень медленно, но какие-то изменения в стране начались.

Их мало, они жутко болезненные и не всегда являются тем, чего хотелось бы, но процесс сдвинулся с мертвой точки, ведь по-другому шансов на выживание просто нет. Украинская невеселая ситуация как старый анекдот: наш пациент очень хочет жить, а если пациент хочет жить, то даже медицина тут бессильна.
Дмитрий Боярчук, директор Центра CASE-Украина

Донецк ждет участь
американского Детройта

В ближайший год Донецк ждет участь американского Детройта – опустевший центр города, заброшенные частные дома, пустые торговые и офисные центры, скачкообразный рост преступности, и сокращение населения минимум в два раза.

Два года назад я смотрел фильм (даже язык не повернется назвать его не профессиональным, а любительским, так здорово сделан), созданный в форме дневника – двое замечательных ребят из Харькова хотели попасть на Кубу, из США их туда не пустили, они арендовали машину, и проехались от Восточного побережья к Западному, по пути снимая, монтируя, рассказывая обо всем, что видели. Было много интересных городов, историй, все очень живо – но больше всего меня потряс Детройт. Автомобильная столица США, Великие озера, город баскетбольной команды «Детройт Пистонс», книга «Колеса» Артура Хейли – это мое представление было об этом городе. В фильме я увидел картину после апокалипсиса – в центре города стоят пустые заброшенные небоскребы, бизнес центры, пустые дома, там никто уже давно не живет, заброшенное здание вокзала – картина просто ужасная. Оставшаяся жизнь переместилась либо в пригороды, либо на окраины, которые стали своеобразным гетто – со своими законами, чужие там не ходят, с отказом полицейских приезжать туда на вызовы, с тем же огромным количеством пустых домов. Этот город фактически уже мертв – я никогда такого не видел. На пике численность жителей Детройта составляла 1 850 000 человек, сейчас это 680 000, и люди продолжают уезжать.

Я смотрел этот фильм в Донецке, в компании своих друзей, в уютном «Кинокульте» – камерном кинотеатре в центре Донецка. Сейчас «Кинокульт» закрыт, друзья практически все из Донецка уехали, а Донецк превращается в Детройт.
С Донецком произошло то же самое, что в свое время с Детройтом – город покинули деньги. Самая обеспеченная часть жителей Донецка его покинула, и, очевидно, возвращаться не собирается – это и опасно, и бесперспективно, и бессмысленно – как бы ни хотелось вернуться. И это начало конца – гораздо более скоротечного, чем в Детройте – там исход был постепенным, начиная с конца 50-х годов прошлого века, в Донецке все это скоротечно, практически мгновенно, и результат, соответственно, будет более ужасен.

Говорить о том, что Донецк воскреснет, как Феникс из пепла, что и не такое переживали – бессмысленно, и совершенно некорректно – такой ситуации точно не было. Дело ведь не в разрушенной инфраструктуре – за исключением аэропорта она не пострадала настолько, чтобы требовала немыслимых усилий по восстановлению – и она, конечно, будет восстановлена. Вопросов нет – приезжай, живи, свет есть, вода есть, продукты найдешь в магазине. Но дело в том, что в обозримой перспективе Донецк перестал существовать как деловой, административный центр Донецкой области, место сосредоточения финансовых потоков, источник рабочих мест и заработка для людей – чего никогда раньше не было, даже после Великой Отечественной войны.

Очевидно, что в обозримой перспективе Донецк никто не будет освобождать/захватывать (нужное подчеркнуть), а потому, для того, чтобы понять, что будет дальше – достаточно посмотреть на то, что сейчас.

Центр города пустой. В многоэтажках остались те бабушки (наши мужчины умирают много раньше), которым некуда было уехать, которые не захотели уезжать. На улицах вооруженные люди, машины с включенной аварийкой, из окон которых торчат стволы. Закрыты магазины – практически все непродовольственные, и многие продовольственные. Закрыты кафе. Закрыты бизнес-центры, развлекательные центры. Закрыты банки. Нет органов государственной власти, милиции, не работают суды, налоговая, ничего. Не работают школы. Не работают высшие учебные заведения.

И, собственно говоря, так и будет. Поскольку никаких оснований думать, что все это появится – нет. Расхожая фраза – деньги любят тишину. Сейчас любой житель Донецка вам скажет, что он любит не тишину, а шум живого, родного города – когда пьяная компания за окном, орущая ночью в колодце двора молодежь – которую раньше за это ненавидел – покажутся самыми родными и сладкими звуками, потому что они про мир, про будущее, про обычную обыденность – без войны. Без узнавания залпов «Градов», орудий большого калибра, минометов, автоматных очередей – или взрывов и вибраций, когда где-то рядом попадание. Для того, чтобы услышать привычные, родные звуки большого города, из Донецка нужно уезжать.

Из Донецка уехал весь бизнес, который мог уехать. В этом нет политики – бизнес может существовать только там, где есть понятные, предсказуемые правила игры, где можно строить планы на будущее, будучи уверенным в настоящем.

И в Донецке будет только тот бизнес, который приносит деньги. Тот, который не приносит – его просто не будет. И никакое прекращение обстрелов его не вернет – если он не будет приносить прибыль. Равно как люди могут жить только там, где есть школы для детей, где есть работа.

Итак, какой же бизнес будет существовать в Донецке? Если даже отбросить термин «опасность» – про «отжимы», и людей с оружием, допустим, что их нет. Все в итоге скатывается в наличный оборот, и полностью серую сферу экономики. Продукты питания – в основном на рынках, и в немногочисленных оставшихся магазинах (остальные будут закрываться из-за нерентабельности – падения спроса). Одежда, непродовольственные товары – при большом числе людей (а несколько сотен тысяч людей – это много) на это будет спрос – тоже в основном на рынках. Пожалуй, все.

Что же умрет, или уже умерло? Что не вернется? Крупный бизнес, управляющие компании. Все сотрудники либо переведены в другие города, либо сокращены. Все, что географически не привязано к региону (IT-компании), уехало. Умрут (умерли) сетевые магазины. Крупные торговые центры – я даже не говорю про «опасно» – нет спроса. Постепенно будут закрываться крупные супермаркеты – опять же, это просто потеря денег, никто не будет работать в убыток. Кафе и рестораны. Они просто не нужны. Убито строительство. Полностью. Есть еще «мелочи» вроде автосалонов. Магазины по продаже бытовой и компьютерной техники – первые совсем умрут, не только из-за сокращения спроса, но и потому что в работают в правовом поле Украины, вторые на порядок сократятся – опять же, из-за спроса. Список можно продолжать.
Вся созданная в Донецке инфраструктура совершенно избыточна для того количества людей и денег, которые там остались – вот вам Детройт. Именно по этой причине эта инфраструктура будет умирать вместе с городом. Сейчас все эти прекрасные новострои в центре города, все эти таун-хаусы, частные дома – имеют скорее отрицательную стоимость, потому что предполагают также ежемесячные расходы на коммунальные услуги, а сами квартиры мало того, что некому продать – это еще и невозможно, а жить там нельзя.

И в центре всего этого, словно памятник прошедшим временам и былому величию, как пирамида Хеопса, будет какое-то время возвышаться пока еще прекрасная, и никогда в будущем не востребованная «Донбасс – Арена». Она будет стоять долго, ветшая, глядя на некогда молодой, буйный, бурлящий энергией город, покрываясь граффити и морщинами постепенно разрушаемого остекления – разрушаемая неизбежно, как выжигаются кнопки в лифтах многоэтажек.
Александр Полквой

Публика услышанным осталась довольна
Певица Земфира дала закрытый концерт в московском клубе Стрелка.
Как сообщает телеведущая Ксения Собчак в своем Инстаграме, по ходу мероприятия Земфира спела на украинском языке, чем вызвала восторг у публики.
"Концерт любимой Земфиры на стрелке. Песня на украинском. Зал ревет от восторга.ждать на нтв "18й друг хунты"? (((", - написала Ксения Собчак.








http://korrespondent.net/ukraine/3421477...ukraynskom

Создатель мировой квазирелигии большевизма, изобретатель тоталитаризма (переноса архаических социальных практик – теократической военной демократии – в индустриальную эпоху модерна) Владимир Ульянов/Ленин (тут хочется сказать в рифму – Гиркин/Стрелков) был не просто гениальным политическим тактиком, но и поразительным аналитиком-интуитивистом. Один вывод о наступлении времён войн мировых держав и о тенденции перерождения либеральных западных держав в патерналистские полицейские деспотии, который он сделал, медитируя над скучнейшими таблицами экспортно-импортных операций с колониями, должен был бы дать ему право стать одним из основоположников современной социологии. Поэтому, кстати, я всё время призываю – трепещите, как только ленинская публицистика может стать наиактуальнейшей (с заменой фамилий, и географических реалий). Согласитесь, что его статью о двух русских культурах (в оригинале – о культуре Толстого и Пуришкевича, сейчас бы сказали – Акунина и Жириновского), с небольшой стилистической правкой – можно под аплодисменты читать на любом конгрессе антивоенной интеллигенции или ставить на блог «Эха Москвы». Но и Ленин не мог всё предсказать в деталях. Он совершенно правильно увидел в столыпинской реформе «последний клапан» самодержавия, и даже правильно предсказал, концептуальный провал этих реформ в той части, где они должны были предотвратить новый социально-политический взрыв. Единственная методическая ошибка Ленина была в том, что он не попытался представить, какой же клапан будет выбран Николаем II, в качестве действительно последнего. Этим «клапаном» стала Первая мировая война (подробнее о провоцировании Германии Россией).

Итак, для самодержавия реально «последним клапаном» для стравливания избыточного социального давления и протестных настроений стала Мировая война. Где-то полгода назад я предположил, что «Крымнаш» и «Русский мир» не способны надолго стабилизировать путинизм. Что реальным последним клапаном режима станут «опричные» расправы внутри элиты, которые вновь вернут массам сладостное чувство единения с добрым царём оправляющем в опалу злых бояр. И не успели в Минске окончательно утвердить раздел Украины, фактически завершив этим войну с соседней страной, как взяли Евтушенкова. А наше ОГПУ (следственный комитет тож) – под восторг левопатриотических деятелей – ясно дал понять, что весь крупный бизнес «ходит под статьей». Самое смешное, что это Кремль взял на себя инициативу превращения проигранной империалистической войны в гражданскую. Ибо «чистка» бизнес-элиты, заведомо подчиненной по отношению к элите полицейско-бюрократической (военно-феодальной) – это классическая «революция сверху», пусть и в миниатюре. А такая революция, если она осуществляется силовыми методами – суть форма гражданской войны.
Евгений Ихлов

Российские военные, которых совсем нет в Донбассе, орут как резанные в соц. сетях о том, что их лупит артиллерия лугандонцев и очень просят рассказать об этом всем кому можно.
17 сентября утром под Дебальцово сводная группа 21 отдельной мотострелковой бригады в/ч 12128 (пос. Тоцкое 4 Оренбургской области) попала под артиллерийский обстрел.
Как пишут сами российские военные, которых, как мы помним, нет там, где они есть, рано утром колонна с боеприпасами (4 мотострелковая рота и второй взвод роты материального обеспечения + рота сопровождения выдвинулась на заданную точку. Внезапно их накрыли залповыми ударами. Разнесли всю колонну, в т.ч. 4 Урала. Больше 20-ти человек разорвало на куски, и более 40 раненых, разной степени тяжести.
Несколькими днями ранее под такой же огонь попала танковая группа из 7 единиц. Все танки вместе с экипажами уничтожены.
Российское командование безусловно постаралось скрыть факт гибели своих военнослужащих, а также то, что россиян массово убивают «славные воины Новороссии».
Вместе с тем, похоже, шила в мешках не утаишь, даже черных, полиэтиленовых. Вот что пишут военные своим родным, которые уж точно знают где их мужья и сыновья и какого хрена они там делают:
«В Дебальцево боевики Новороссии уже не первый раз из артиллерии обстреливают нас. Можно, конечно, потери списать за счет ошибки в расчете, но вокруг была степь. За прошедшие несколько дней боевики – террористы нарушили перемирие более 40 раз. Они в упор расстреливают наши, российские (!) колонны, при этом требуют помощи у российского же правительства в определении статуса их бандитской республики».
И знаете, что мне хочется сказать россиянам? А ничего! Пусть за меня скажут пушки ДНР и ЛНР, которые сами же россияне им и поставили.
Чтож, Россия наступила на те же грабли, что и Штаты с Афганистаном, когда вооружив боевиков до зубов совсем не озаботились инструментами контроля своих бешенных собак. А такая собака всегда кусает своего хозяина. Всегда.
Андрей Булгаров, «Обозреватель»

Ujoben sie, bitte!

«Марш мира» в Москве, как и все мероприятия подобного формата, надежно защищен от любой содержательной критики тремя линиями информационной обороны. В первой линии – государственное телевидение, рассуждающее о госдеповских грантах и о «санкционных сырах», во второй – более узкоспециализированная (от Скойбеды до Потупчик) отрасль пропаганды, полностью ориентированная на либеральную аудиторию в интернете, чтобы та читала и ужасалась, и третья линия – это всевозможные провокаторы из онлайна и офлайна; те, которые обещали избить марширующих, те, которые встречали марш с «новороссийскими» лозунгами и флагами, те, которые следом за маршем ехали на поливальных машинах с понятно какими плакатами. Все вопросы и все упреки, которые можно было адресовать маршу, разбиваются об эти линии обороны, потому что между Дмитрием Киселевым и Борисом Немцовым приходится выбирать Бориса Немцова, а между Кристиной Потупчик и Сергеем Давидисом – Сергея Давидиса. Я бы не назвал такой выбор выбором мечты, но когда он все-таки сделан, сразу становится проще. Ты смотришь на фотографии с марша и говоришь себе, что можно было ждать худшего, а тут вон, пожалуйста, и российских флагов впереди колонны какое-то количество, не только украинские, и среди лозунгов есть даже действительно пацифистские, и лиц симпатичных много, знакомых и незнакомых, то есть все не хуже, чем было на самых больших митингах болотного периода. Еще, говорят, полиция была крайне доброжелательна – с годами москвичи научились ценить самые простые радости. Все нормально.


Нормальный марш – наверное, это самый адекватный эпитет к воскресному мероприятию. Раз в полгода по знакомому маршруту среди знакомых лиц – для Москвы десятых это уже именно норма, сложившийся формат, канон, касающийся как действия (собственно марш), так и противодействия – участники марша знают, на что идут, то есть знают, что вечером в телевизионных новостях их назовут предателями, а в «Комсомольской правде» напишут какую-нибудь особенную, изощренную гадость. Услышать или прочитать про себя гадость – это уже тоже давно сложившаяся, давно зафиксированная цена выхода на площадь. Неприятно, но ведь были времена, когда за такое сажали.

Эта норма сложилась за неполных три послеболотных года. Складывалась нелегко, временами болезненно, но сложилась. В Москве есть люди, готовые публично (то есть не боясь автозака, проблем на работе, провокаторов в толпе и плевков по телевизору) выражать несогласие с действиями Путина. Таких людей несколько десятков тысяч, и это, по современным российским меркам, немало, на ту же Триумфальную четыре-пять лет назад ходило несопоставимо меньше народу. Несколько десятков тысяч открытых несогласных – да, вот такой субъект российской политики. И шествие по бульварам раз в полгода для этого субъекта – максимальное политическое представительство, на которое готова пойти власть и которого этот субъект сам готов добиваться, терпя сопутствующие риски и издержки. Люди идут по бульварам, полиция их охраняет, а потом государственное телевидение скажет про них гадость – оказывается, общественный договор может быть и таким. Сложно представить, что какая-то из сторон готова сейчас вырваться за пределы этого договора, – допустим, когда в России отключат «внешний интернет», протестовать против этого выйдут те же несколько десятков тысяч тех же людей, а «Вести» потом назовут их «маршем любителей детского порно» или как-нибудь еще в том же духе. Сравнения с советским периодом очевидно не работают – если бы против политики Брежнева на улицы Москвы вышло тридцать или сорок тысяч человек, советская власть рухнула бы немедленно, у путинского же режима запас прочности легко справляется и с сотней тысяч. Дежурное «они боятся» по поводу хоть полицейских оцеплений, хоть телевизорной лжи тоже можно отнести к элементам сложившейся нормы – роли расписаны до того подробно, что и реплика «Они нас боятся» зафиксирована за конкретным героем – кажется, за Борисом Немцовым.

С точки зрения развития оппозиции такие марши – безусловный плюс. Регулярные марши по бульварам позволяют не растерять привычку, не порвать горизонтальные связи, не смириться с тотальной искусственной изоляцией от общества. Еще раз сошлюсь на Триумфальную – примерно тем же занимался Лимонов в конце нулевых, просто, без повода приучал людей выходить на площадь, и потом какое-то ядро (без участия, правда, самих лимоновцев, но это уже другая история) переместилось на Болотную, где людей уже стало больше. Сейчас люди раз в полгода ходят на бульвары, и при очередном политическом кризисе ядро нового протестного движения составят уже эти несколько десятков тысяч. Но, как и в случае с Болотной, такое возможное новое протестное движение станет, вероятнее всего, не причиной, а следствием неких не связанных с улицей политических перемен. Можно предположить, что в чем-то таком и заключается интерес Кремля, который демонстративно не пользуется своими возможностями (силовыми, организационными, пропагандистскими) срыва маршей по бульварам, хотя таковые у него, безусловно, есть. Иметь локализованную протестную активность – спокойнее и удобнее, чем не иметь никакой. На фоне украинской войны, экономических санкций, новых ограничительных законов и самых туманных перспектив во всех сферах жизни в России традиционный оппозиционный марш по бульварам с поворотом на проспект Сахарова выглядит парадоксальным символом стабильности. Когда-нибудь Путин запретит все, обнесет Россию стеной и легализует людоедство – а они, может быть, так и будут ходить по бульварам.
Олег Кашин, Слон.Ру

Главой наблюдательного совета UMH с 26 сентября назначена народный депутат от Партии регионов Елена Бондаренко, сообщили в пресс-службе холдинга.

На этом посту Бондаренко сменит Юрия Ровенского, покинувшего UMH в июле 2014 года.

Одновременно Елена Бондаренко сложит полномочия депутата Верховной Рады.

«Сегодня повсюду в мире в СМИ приходят люди с богатым политическим опытом. Рост общественного интереса к политике предопределил мое решение, которое должно придать новый импульс развитию холдинга», - прокомментировал назначение Владелец UMH Сергей Курченко.

«Украинский медиахолдинг - одно из крупнейших и наиболее уважаемых объединений СМИ в Украине, и моей задачей на новом посту будет, прежде всего, сохранение и укрепление объективной журналистики в изданиях УМХ, упрочение позиций холдинга на национальном медиарынке, поддержание высокой профессиональной репутации наших журналистских коллективов», - ответила Елена Бондаренко.

http://vesti.ua/strana/70462-elena-bonda...soveta-umh

---

Итакс, горлопанку от рыгов Бондаренко Кремль руками Курченко назначает смотрящей за UMH...

жесть какая то. Хоть одно радует - этой блядины не будет в ВР следующего созыва. А прессу ихнюю можно и не читать

Сам музыкант уверен, что это сделано по политическим причинам. Представители клуба, где должно было состояться выступление, утверждают, что пытались соблюсти интересы публики.

«Концерт отменён. Возврат билетов осуществляется в кассе клуба» - такая лаконичная запись появилась на сайте музыкальной площадки. Ни слова о причинах отмены. Сам Андрей Макаревич в интервью «Эху Петербурга» сообщил, что это решение принимал не он: «возможно кто-то кому-то позвонил, кого-то напугал, потому концерт и отменили», - сказал Макаревич.

В клубе Jagger признали, что именно руководство площадки приняло решение отменить концерт: с одной стороны здесь подчёркивают отсутствие политических причин, с другой, говорят о том, что на позицию повлияла история на Украине. «Мы стараемся соблюсти интересы публики», - сказала представитель клуба Jagger Екатерина Стенина.
«Начинаются какие-то комментарии относительно этого, кто-то категорически против, не хочет идти на его концерт, кто-то его поддерживает и говорит "да!". В целом волнения происходят и из-за этого мы приняли решение не проводить концерт».

Представитель клуба подчеркнула, что никаких звонков сверху не поступало, и решение об отмене концерта Андрея Макаревича приняли «коллегиально».

Здесь

Здесь

автор Виктор Шендерович, журналист







Вид с горки Рождественского бульвара, назад и вниз, на Трубную площадь — и Петровский бульвар, уходящий от нее наверх.
Все это пространство полностью заполнено людьми



Впереди — так же плотно заполненный людьми Страстной бульвар и уже наполовину заполненный ими проспект Сахарова…
На мой болельщицкий глазок, это — пара забитых до аншлага стадионов «Локомотив».

По версии МВД — 5000 человек.

По версии Кремля и Останкино, люди, заполнившие собою в воскресенье московские бульвары, — нацпредатели и маргиналы.
А небольшие группки с флагами Луганды, расположившиеся за заборчиками вдоль шествия, — это, собственно, и есть великий русский народ.

Я думаю, его подогнали, этот народ, чтобы нам было с чем сравнить.

На лицах нацпредателей и маргиналов типовым образом были написаны высшее образование, неплохой IQ и километры прочтенных книжных строк.
Собственно, список прочтенных книг и сделал неизбежным их нынешнее «предательство»: оно, в некотором смысле, наследственное, от Чаадаева, Герцена, Льва Толстого — и далее везде, до Горбаневской и Галича…

Куда им до народа, этим людям!

И автобусами их на место демонстраций не свозят, и плакатики они выдумывают из своей головы, и говорят, как правило, от своего персонального имени.
От своего имени пожали мне руку вчера на бульварах — десятки незнакомых «нацпредателей»…

А от имени народа — прокляла меня, «друга хунты», тетка, пасшаяся возле ментов на Сретенке; еще одна мелочь пубертатного вида пыталась спровоцировать на мордобой, прикинувшись средством массовой информации.

Это у нас типа Родина.

И вот, наконец, картинка дня, образ небывалой смысловой красоты: мрачный детинушка за ограждением, словно сошедший с картин Васи Ложкина, со знаменем несуществующей страны в руках, по слогам, протяжно и уныло, тянет речевку «фа-шизм-не-прой-дет».

Это, чтоб вы ничего не перепутали, — антифашист.

А «фашист» тем временем как раз проходит мимо — в застенчивом лице кинорежиссера Андрея Смирнова, автора фильма «Белорусский вокзал».

Он, конечно, не народ, куда ему.
Кишка тонка…

Здесь

автор Кристина Потупчик член Общественной Палаты РФ







В Москве наконец-то прошел гей-парад! Но организаторы почему-то назвали его "Маршем мира". Название звучит тем более непонятно, если учесть, что одним из главных лозунгов мероприятия был "Слава Украине!", а самый часто исопльзованный флаг - флаг Украины. Именно под этим флагом проходили карательные операции на Донбассе, а дома мирных жителей и целые поселки бомбились украинской национальной гвардией. О том, что в настоящий момент на Украине достигнуто перемирие, которого добился в том числе лично Путин, организаторы предпочли забыть.



Более соответствующее названию "Марш мира" мероприятие прошло незадолго до этого у посольства США.





О том, чьи интересы на самом деле достойны отстаивания, участникам оппозиционного "Марша мира" напомнили москвичи, вывешивавшие флаги Новороссии на пути следования марша.



Одними флагами дело, конечно, не ограничилось.



Сами участники, похоже, решили, что это очень смешно, когда в соседней стране фактически идет гражданская война, и решили превратить "Марш мира" в подобие "Монстрации".



Кстати, как писали в твиттере очевидцы происходящего, к этому плакату организаторы отнеслись благосклонно. Куда меньше повезло человеку, который захотел присоединиться к маршу с плакатом "Крым - это Россия". Его попросту выгнали. Напомню, что именно эти либеральные, демократические люди, не хотели согласовывать с мэрией лозунги мероприятия, ссылаюсь на некую "свободу слова", которую, как выяснилось, они понимают весьма односторонне.

Но самый цирк, как всегда, начался, когда организаторы и сочувствующие начали наперебой выяснять количество участников мероприятия. При оценке ГУВД в 5 000 человек, мнения "маршемировцев" разделились...



Но чемпионом по арифметике без явных конкурентов становится, конечно, Олег Козырев.



Аплодисменты победителю! Кстати, к сведению Козырева - в регионах гей-парад, законспирированный "Маршем мира" собрал еще меньше энтузиазма, чем в столице. В Перми собралось около 60 человек (видимо, остатки команды Гельмана), в Новосибирске - 15 (старые знакомые Ильи Пономарева), в Екатеринбурге - аж 100 человек, очевидно, Ройзман выгнал помитинговать всю свою команду. Остальным славить Украину, которая убивала своих граждан, почему-то не захотелось.

Здесь

автор Андрей Пионтковский публицист, политолог







Мы - большинство политически активного меньшинства.

Маргиналы - Путин, Дугин, Проханов, эховский умница Голубев.

Пусть они попробуют вывести на марш 50 000 своих сторонников без бюджетников в автобусах, оплаченных титушек и народных артистов на трибуне, «рассматривающих личность Путина во всей её глубине и полном разрезе».
Здесь

автор Евгений Киселёв журналист






В минувший четверг в Киеве у меня был один из самых неожиданных эфиров в жизни – я пришел в гости на программу, которую Матвей Юрьевич Ганапольский ведет на киевском радио «Вести», и не успели мы начать обсуждать последние события, как на установленных в радиостудии телевизионных мониторах появилась «картинка»: прямая трансляция из Вашингтона, из зала заседаний Конгресса США - перед членами обеих его палат начал выступать с речью президент Украины Петр Порошенко. Выступать на почти безукоризненном английском языке – конечно, с небольшим акцентом, но без единой грамматической ошибки, а главное, свободно, раскованно, без бумажки. Не то, что некоторые, которые, словно проглотив аршин, выдавливают из себя заученный корявый текст, с ужасным прононсом – так обычно говорят карикатурные персонажи голливудских фильмов класса «Б», изображающие русских мафиози – или русских разведчиков.

Тут сделаю паузу. Знаете, я давно знаю Порошенко. Познакомился с ним еще 10 лет назад, в 2004 году, накануне Оранжевой революции, когда он был ключевым, но все же лишь одним из многих членов команды оппозиционного кандидата в президенты Виктора Ющенко – теперь уже бывшего главы государства, президентство которого, увы, оказалось провальным. Хотя история, как говорится, не знает сослагательного наклонения, я все-таки осмелюсь предположить, что если бы Ющенко проявил тогда политическую волю и назначил своим премьер-министром не отчаянную популистку Юлию Тимошенко, а успешного бизнесмена и трезвого прагматика Петра Порошенко, глядишь, и президентство Ющенко оказалось бы куда как успешнее.

Но история пошла другим путем. На этом пути мне еще не раз приходилось встречаться с будущим президентом, наблюдать его в разных ситуациях, брать у него интервью – он несколько раз был гостем моих программ на украинском телевидении.

Не побоюсь показаться нескромным, сказав, что знаю сильные и слабые стороны Петра Порошенко. Кстати, думаю (вопреки тому, что утверждают некоторые авторы недавних публикаций, якобы очень хорошо осведомленные о том, как проходят личные контакты между Порошенко и Путиным), одна из самых сильных сторон украинского президента состоит в том, что он - очень неудобный собеседник и очень трудный переговорщик для Путина. Порошенко, как я его себе представляю, не возьмешь фирменными путинскими полублатными, полуноменклатурными шуточками-подколочками-прибауточками и прочими приемчиками из чекистского арсенала.

Порошенко тоже не всегда и не во всем мне лично нравится, как политика я его во многом понимаю, во многом не понимаю, в чем-то ему симпатизирую, в чем-то с ним внутренне не согласен, и уж точно не собираюсь его идеализировать. Вообще, я считаю, влюбляться в политиков (или ненавидеть их всеми фибрами души) – удел начинающих журналистов. Им еще только предстоит понять, что одна из самых вредных для нашей профессии привычек - романтическое восприятие предмета нашего внимания и изучения – я имею в виду политику. В ней нет рыцарей в белых одеждах без страха и упрека. Есть группы интересов и люди, их выражающие, продвигающие, защищающие. Иногда - талантливо, порой с блеском. Чаще – посредственно, иногда – бездарно.

Но – сказавши все это, вынужден констатировать: речь Порошенко, которую мы с Матвеем Юрьевичем начали в минувший четверг слушать в прямом эфире, была превосходной. И чем дальше мы ее слушали, тем понятней становилось, что нам лучше помолчать: момент исторический, не надо наших радиослушателей отвлекать. Разве что во время пауз, когда собравшие в зале заседаний конгресса США аплодировали Порошенко, стоило что-то комментировать. Впрочем, паузы случались все чаще и становились все длиннее, потому что американские сенаторы и конгрессмены не только аплодировали все громче, но и стали в периодически вставать со своих мест, а под конец, когда Порошенко закончил, стали – чисто по-американски – свистеть, ведь в Америке свист – это такой простонародный, но поэтому особенно дорогой знак одобрения.

Я намеренно не привожу цитат из речи Порошенко, их легко найти в интернете, я говорю о форме, о реакции зала.
Понятно, что некоторые из присутствующих вставали и аплодировали из вежливости. Понятно, что от аплодисментов до реальной поддержки, до законопроектов о предоставлении Украине большей помощи, чем она получает сейчас, в том числе военной - дистанция огромного размера.

Понятно, что многие американские политики, особенно из лагеря республиканской партии, не потому требуют от Обамы большей поддержки Украины, что за нее так уж болеют, но потому, что хотят выставить президента США недостаточно сильным и решительным политиком, а с ним и всю его партию, с которой они ведут борьбу в преддверии выборов в ноябре.

Наконец, кто-то наверняка вспомнит: в свое время, когда новоизбранный президент Виктор Ющенко приехал в Вашингтон, ему тоже устроили овацию в американском конгрессе, а спустя несколько лет разочаровались настолько, что слышать о нем (как и его тогдашней главной оппонентке и конкурентке Юлии Тимошенко) не хотели – не то, что помогать.

Но, на мой взгляд, есть большая разница между тем временем и нынешним. И состоит она в том, что вопрос о том, когда США и другие страны Запада начнут гораздо больше поддерживать Украину – это лишь вопрос времени.

Мне кажется, что Запад медленно, постепенно, порой болезненно, начинает осознавать, что от судьбы далекой, непонятной и прежде совсем неизвестной Украины зависит его благополучие, спокойствие и безопасность. Вот, например, во время недавней предвыборной кампании в Швеции украинский вопрос неожиданно стал одним из главных пунктов дискуссии между партиями, боровшимися за места в парламенте - в части, касавшейся внешнеполитических приоритетов. Опросы, к удивлению многих, показали, что большинство шведских избирателей за то, чтобы правительство оказывало бОльшую поддержку Украине - даже если это приведет к ухудшению отношений Швеции с Москвой.

Я думаю, что в большинстве стран Европы это рано или поздно станет «мейнстримом» общественного мнения.
Более того, мне кажется, что в отношениях с нынешним российским режимом Запад уже никогда не вернется к ситуации business as usual. Дело иметь будут – как раньше в коммунальной квартире жильцам приходилось иметь дело с соседом, склонным хамить, дебоширить и вообще не соблюдать, как тогда говорилось, «правила социалистического общежития».

Если совсем плохо становилось – применяли санкции: участкового вызывали, чтоб протокол составить, оштрафовать, на работу жаловались - в дирекцию, в партком, в местком. На худой конец, могли и в суд подать. Но общаться продолжали – поджав губы, стиснув зубы. Так и сейчас. Со Сталиным же общались, и с Хрущевым, и с Брежневым, и с Андроповым. Не привыкать. Но - welcome back to the club - и тем более to the family – столпам этого режима уже больше никогда не скажут.

А вот сумеет ли нынешний президент Украины (и украинская власть в целом) не повторить прежних ошибок и не вызвать новой волны общественного скепсиса, разочарования, апатии и даже активного протеста (кое-кто уже поговаривает о скорой перспективе нового Майдана) – это пока вопрос.

К сожалению, повторение одной из таких ошибок в последнее время стало видно невооруженным глазом. Я имею в виду дефицит открытого, публичного общения с собственными согражданами. Порошенко уже много раз выступал перед зарубежными аудиториями, но только в это воскресенье, впервые за несколько месяцев пребывания у власти, дал «групповое» интервью нескольким украинским тележурналистам. На следующей неделе обещают большую пресс-конференцию президента.

Не исключено, что все это – реакция на стремительно распространившийся в украинском сегменте интернета хэштег #‎poroshenkopohovoryznarodom.

Вопросов к украинскому президенту, действительно, накопилось. Если и впредь сохранится дефицит ответов, это может превратиться едва ли не в самую большую проблему Петра Алексеевича. Впрочем, пока успокаивает одно - обсуждение вопроса о том, в достаточной ли мере открыт для общения с прессой президент страны является не каким-то отчаянно смелым поступком, а нормой общественной жизни в Украине.

Здесь