Форум болельщиков ФК Металлист Харьков

Для того, чтобы понять, как мыслит тот или иной человек, а значит, предугадать, как он поступит, необходимо вжиться в его роль, примерить на себя его «психологический сюртук». А основной вопрос человечества в последний год звучит все так же: «Who is mr. Putin?».

Попробуем представить себе, что из себя представляет невзрачный, пойманный на шпионаже в дружественной ГДР, сотрудник советского КГБ.

«Говорят, покойник был порядочной сволочью? – Ой, не то слово, не то слово!»

Понятно, что в такую организацию, как КГБ был строгий отбор претендентов. Для начала у кандидатов должно было быть то редкое и такое нужное в авторитарной системе качество, как отсутствие совести, стыдливости и эмоциональной привязанности. Юный Володя Путин должен был быть психопатом, способным предавать, продавать, не дружить, а входить в доверие – то есть, делать все то, чем спецслужбы, в общем-то и занимаются. Я уже не говорю о том, что он должен был быть способен убивать. А иначе какой в нем прок для организации, убившей миллионы? И вот такому человеку вдруг неожиданно сваливается на голову не абы что, а «шапка Мономаха». Вы можете представить себе, что Владимир Путин сделал, как он, обученный тонкостям самого изощренного паскудства человек, шел к этому дню? Скольких конкурентов он убрал, скольких друзей предал? Ведь никаким другим методам «карьерного роста» кэгэбист-неудачник не был обучен.

Его приход к власти не был случайностью, как думают многие, о чем свидетельствует хотя бы та задача, ради которой он был призван на царство бдить, хранить, никуда не лезть и не попортить выстроенный Ельциным порядок вещей. Владимир Путин заслужил доверие тех, кто дал ему Россию на хранение. Как он распорядился этим доверием мы видим, но это уже второй вопрос. Весь путь на вершину невзрачного подполковника был сопряжен с опасностями, сложными хитросплетениями интриг, иезуитскими планами и всем тем, что означает «красоту игры». И вот она Россия – награда, заслуженная победа!

А что дальше? А дальше деньги потекли рекой, лизоблюды выстроились в очередь, а соперники, враги – «кого уж нет, а те далече». В какой-то момент бороться стало просто не с кем и не за что, а значит, ощущение триумфа, победы поддерживать было совершенно нечем.

Представьте себе 130 миллиардов, которые, по слухам, «наскирдовал» невзрачный пан Владимир. Это 260 однокомнатных квартир, доверху наполненных стодолларовыми купюрами. Я сейчас не хочу говорить, зачем человеку столько. Почему бы и нет? Ведь суть денег не в количестве, а в том скрытом смысле, которым они обладают.

Что бы вы делали, скажем, с миллиардом, упавшим вам на голову? Купили бы дом, машину, что-то положили бы в банк, на что-то поехали бы посмотреть мир. Потом, возможно, во что-то вложились, начали какое-то дело или засели бы за мемуары. А что вы смеетесь? Вам на голову упал миллиард! Самое время сесть за мемуары, погрузиться в праздную жизнь и поучать других.

Суть в том, что деньги – это возможность обладать желаемым. А когда их 260 однокомнатных квартир? А когда так уже пятнадцать лет? Разве там остались неудовлетворенные «пристойные» желания? Если можешь получить все, что хочешь, ощущение новизны, удовольствие от победы и обладания утрачивается. Это тот случай, о котором Борис Гребенщиков пел: «Им нечего больше хотеть».

Представьте себе 27 дворцов. Причем, это по скромности, потому что на 130 миллиардов дворцов может быть гораздо больше. При желании. Но такого удовольствия, как осуществление мечты, триумфа от престижного района, площади нового жилья уже не будет. Имея 130 миллиардов, невозможно радоваться приобретению нового «дивана мечты». Невозможно ощущать себя победителем, озирая из окна такой желанный вид на Гайд-Парк или Печерские холмы.

Фактически, наворовав 130 миллиардов так, словно это мешки с навозом, Владимир Путин превратил себя в Мидаса. Да, его президентское прикосновение превращает любое дерьмо в золото, но удовольствия от него столько же, сколько и от дерьма. Своим сидением на царстве в течении пятнадцати лет, деньгами, которые сыплются и к которым, по словам Владимира Путина, он не прикасался уже много лет, он лишил себя того, ради чего, собственно, и затевалась вся игра. Он больше не богач, не победитель. Он – младенец, потребности которого удовлетворяются через пуповину, связывающего его с Родиной-Матерью еще до того, как он успевает их ощутить.

Вот вы сейчас скажете: «Как же так? Ведь есть очень богатые люди и они никогда не останавливаются перед возможностью приумножить свое богатство». На это я отвечу: «Безусловно, все так. Так и должно быть в том мире, где деньги – больше не средство удовлетворения желаний, а смыслы».

Богатые люди, очень богатые люди, задумывая приумножить свое богатство, вкладываются в мечту, в идею, то есть начинают борьбу с такими же богатыми, очень богатыми людьми. Вы представляете себе офис на вершине мира, мозговой штурм, совет директоров, корпоративный шпионаж, конкуренты, риск все поставить на кон и все потерять? Потом вложения, ожидание, котировки акций, индексы вверх-вниз, и вот он – успех. Самое время открывать шампанское. В реальном мире ощущение победы без конкурентов, без риска невозможно. Люди, живущие в конкурентном мире, что бы они ни делали, – от поклейки обоев, изучения иностранных языков, покупки новой машины, до зарабатывания очередного миллиарда, – время от времени видят себя победителями. Триумф – это заслуженная награда, добытая в конкурентной борьбе с другими людьми или обстоятельствами.

А что делать такому как Путин? Торс он уже показывал, ботексом заливался, в бадминтон на комбайнах уже играл. Как можно ощутить себя победителем, если в его мире среди воров-везунчиков равного ему нет? Надо понимать, что причина его агрессии, она же причина его помешательства, состоит в том, что в момент сочинской Олимпиады, задуманной им как доказательство личного триумфа (не даром же спортивные состязания – это имитация войны), внимание мира было приковано совсем к другой победе. Мы –«чумазые хохлы», «холопы», существование которых Путин отрицает, перебежали ему «красную дорожку» со своим Более того – победили. Мы украли у Путина победу, фрустрировали его. Именно за это он нам и мстит. Мы сорвали его блестяще продуманную спецоперацию с переодетым «Беркутом», неопознанными стрелками по спасению «рядового Януковича».

В том, что он воюет с нами, и хочет нас уничтожить, нет как раз ничего странного, нездорового. Он просто перевел борьбу – нет, не с нами, а за победу, как за возможность почувствовать себя триумфатором – в другую плоскость. Ради возможности ощутить удовольствие от выигранной битвы, Путин сейчас тратит весь тот властный и репутационный капитал, который столько лет заботливо складывал в свои закрома. Он рискует, идет ва-банк не ради власти или денег, а ради возможности еще хотя бы недолго побыть победителем.
А вот нездоровостью, безумием во всей этой истории являются те методы, которыми ведется эта борьба. Методы, которые однажды в реальном мире приведут его на скамью подсудимых. Потому что в реальном мире президент третьесортной сырьевой державы никогда не был тем, кто может позволить себе развязать континентальную войну.

Любопытным также с точки зрения психологии является тот факт, что Путин неоднократно повторяет, что на территории Украины его страна, а значит он, воюет с англо-саксонкой цивилизацией – Соединенными Штатами и легионами НАТО. Возникает вопрос: верит ли он в то, что говорит? Конечно, верит. А что ему еще остается? Ведь на турнирах с наивысшим призовым фондом, как то власть над миром, уровень соперников очень высок. Такой человек, как Путин, просто не может воевать с украинскими менеджерами и домохозяйками, завернутыми в желто-голубые флаги и в перерывах между пениями гимнов идущими в бой, вытаскивающими из дома последний кусок на помощь своей армии. Такой, как Путин, мнящий себя игроком высшей лиги, просто не может представить себе, что его резня – это резня в детсадовской песочнице. Что он воюет против бедных измученных людей, еще вчера не помышлявших о победах выше нового дивана.

Но Владимир Путин всегда отличался особой нелюбовью к детям. Понимая, что против нас сегодня, даже не видя в нас соперников, воюет развращенный, аморальный, пресыщенный незаслуженной славой, деньгами и властью человек, воюет только потому, что, возможно, впервые в жизни у него появился шанс ощутить себя победителем в прямом «взрослом» противостоянии, причем не с нами, а с самими Соединенными Штатами Америки, мы, да и весь мир, можем ясно представить, что нас всех ждет в случае поражения.

Реакція російської, з дозволу сказати, «еліти» на свіжі новини з ПАРЄ, Києва, Брюсселя, Вашингтона, Берлінаetc., дає підстави уважати, що пацієнт перебуває у найпіковішій стадії загострення недуги. Ну, скажіть, ви можете собі уявити спікера будь-якого парламенту, у будь-якій, навіть найзагумінковішій країні світу, який, на кшталт Сєргєя Наришкіна, закликає колег проголосувати за резолюцію про… бундесівську анексію НДР 1990 року? Або, кількома тижнями раніше, – той же Наришкін істерично пропагував резолюцію Госдуми про засудження анексії Криму… Україною.

У цивілізованому товаристві схожі нісенітниці не беруть до уваги, а надто ревних переписувачів історії (як у випадку із запереченням Голокосту) називають ревізіоністами. Та коли людина свідомо починає ревізію істин на кшталт «2х2=4», то це, погодьтеся, якесь збоченство.

Я поділяю підхід Прохаська в його інтерв’ю на cultprostir. Тарас, зокрема, наполягає, що «долання егоцентризму – намагання пояснити самому собі: так, світ я сприймаю тільки через себе – інакше світу нема, але я у світі не один, і світ не заради мене». Але, схоже, Наришкін з Ко думають кардинально по-іншому. Усвідомлюю, росіяни не знають про Прохаська, але чомусь переконаний, що більшість з них бодай краєм вуха чули про Рейгана, Горбачова і Меркель. Перший звернувся до другого із полум’яним закликом («Пане Горбачов, відкрийте ці ворота! Пане Горбачов, зруйнуйте цю стіну!»), а чинна канцлерін була серед натовпу, який «брав» німецьку бастилію зі східного боку. Сам Горбі, попри свою пропутінську позицію, учора теж не витримав такого ґвалту над історією, назвавши ініціативу Наришкіна «маразмом». Коли про маразм говорить старий маразматик, то, значить, знає, що каже…

У листопаді минулого року минуло чверть століття з тих подій. 5 лютого 2015-го спливе 61-й рік по ухваленню президією ВР РРСФР рішення про передачу Криму Українській РСР. Невже з часом росіяни, усупереч представникам інших народів і законам еволюції, не набувають позитивного досвіду, навпаки – деградують? Невже наришкіни, жіріновскі (про Путіна – мова осібна) визначають мейнстрим сусідської еволюції у ХХІ столітті?

Питання, далебі, не риторичні. Так воно, мабуть, і є. Росія невпинно і впевнено трансформується у макабричне утілення фантазій Орвела. «Які погляди сповідують маси і яківідкидають – байдуже. Їм можна дати інтелектуальну свободу, бо інтелект у них відсутній». Останні «державницькі рішення», публічні заяви, демарші, мілітаристська практика не дають маневру у відповіді на запитання про те, що ж «наконец построїлі в Расєї»: там зведено «1984».

Відверто кажучи, я не думаю, що українцям варто надмір квапитися, вибудовуючи стіну на кордоні з країною-агресором. Якщо російська недуга мізків прогресуватиме дотеперішніми темпами, то цей мур вони зведуть своїми ж руками, причому не тільки на межі з нами, а по всьому периметру своєї «необ’ятной родіни». Аби нарешті уволю насолодитися власною унікальністю, величчю, аби жоден зазіхач не опоганив їхні священні «скрєпи» і їхню специфічну мораль. Аби «голосом народу» стали спічі на Усесвітньому російському народному соборі, де соло веде той же Наришкін. І, схоже, більшість посполитих навіть не мріятиме про шанс вирватися із такого заповідника ідіотизму, – вони вважатимуть його природним станом речей. Зауважу, не є русофобом, однак тут маємо справу із випадком, який лише підтверджує правильність висновку про те, що кожен народ заслуговує своєї влади. Ігорь Шувалов, віце-прем’єр РФ, у Давосі це опосередковано підтвердив: «Якщо росіянин відчуває будь-який тиск з-зовні, він ніколи не віддасть свого лідера. Ніколи…»

Речь сейчас не о самих боевиках, нет. Применительно к ним о раскаянии говорить не приходится, ведь право автомата изнашивает совесть слишком быстро. Речь о тех, кто вроде бы и оружия в руки не брал, но все равно повинен в кошмаре, поглотившем Донбасс, наравне с «братьями-ополченцами». Это люди, которых мы часто свысока и по привычке называем «ватой». Сейчас они отделены от нас уже слишком большой пропастью. Мы для них – угроза стабильности, в которую они привыкли верить (даром, что стабильным у них было только рабство). Мы – опасный вирус свободы, которая их страшит. Они не знают, что с ней делать. Они боятся, что придется что-то решать самим, а не жить по указке очередного «мудрого лидера». А раз так, то мы – свидомиты, бандеровцы и гейропейцы – должны быть уничтожены. Они не перестанут желать этого. Никогда.

Речь о тех, то прозвал нас нацистами лишь на том основании, что мы не захотели предавать свою страну. Они будут повторять это и дальше. Уже сейчас они привязывают патриотов к позорным столбам и с гордостью бьют их ногами. Они не боятся, что кто-то узнает их в лицо и осудит. Они не остановятся.

Речь о тех, кто жалеет, что нас еще не расстреляли. Они так нам и пишут. Мы говорим что-то вроде: «Вот мы поймаем вас, и вы у нас будете гимн Украины петь десять тысяч раз подряд». А они говорят: «Вот мы поймаем вас и убьем вместе с вашими детьми. Как Пермяков убил армяшек». Они не прекратят нам об этом говорить.

Речь о тех, кто ликует, слыша о смертях наших солдат. «Военные в ДТП под Артемовском разбились по пьяни. Так им и надо! Жаль, что их было так мало!» В этом своем ликовании они даже не глумятся – о, если бы они просто глумились! Они утверждают. Мысли у них превратились в набор печатей. «Укры напились». «Укры стреляют по мирным домам». «Укры убивают наших людей». Они штампуют это везде. Уровень ненависти там перехлестывает все заграждения. Они не смягчатся. И им будут верить.

Речь о тех, кто, сидя где-нибудь в России на шее у родственников, рассказывает, как Донбасс любит свою новую «республику». Как стройными рядами идет восхвалять свою новую «власть». Как дружными колоннами готов отстраивать свое будущее (разграбив свое прошлое). Им очень важно это писать, потому что, во-первых, у них такой «социальный заказ», и иногда им за это платят, а во-вторых, они важно верить в это самим. Потому что иначе можно свихнуться. Они ведь не окончательно слепы и глупы. Они видят, что мы «в своей Укропии» живем не так уж и сладко, но мы при том свободно ругаем свою власть, мы легко критикуем комбатов, мы, упаси Боже, даже смеемся над ними в открытую! Мы готовы на 125-й Майдан, и мы на него пойдем и выжмем из власти то, что требуем. Да что там Майдан – мы, рассердившись на то, что в супермаркете в час пик открыты не все кассы, уже ищем, где взять покрышки на акцию протеста. Они не могут позволить себе такого. Они даже в своих собственных «СМИ» не могут открыто возмутиться тем, что, например, их «министры» по непонятным причинам сидят в СИЗО уже которую неделю, и никто не собирается рассказать народу, в чем же состояло их преступление. Им остается только кокетливо укорять новую «власть» – «ну как же так, мы же тоже хотим знать», – но обрушиться с гневной статьей или даже просто наговорить резкостей они не могут. Страшно-с.

Тем временем рассказы о том, как хорошо в Донецке жить, сегодня сродни преступлению. Почему? Во-первых, потому что есть еще люди, которые им верят. Они возвращаются в город, привозят туда детей и получают осколок снаряда в окно. Во-вторых, читая ложь о любви к «молодой республике» на фоне оголтелых криков об «укропских фашистах», многие в Украине не выдерживают. Предложения не кормить Донецк, задавить Донецк, уморить его голодом и холодом, «потому что он сам выбрал свою судьбу», – это все следствие этой лжи. Преступникам того и надо, это же лишнее доказательство того, что «укры – нацисты». Они не изменятся. Но хуже всего то, что это может изменить Украину, это уже ее меняет.

И, наконец, речь еще и о тех, кто лжет сам себе. О тех, кто пять минут назад праздновал расстрел «укропского блокпоста», а сейчас, увидев фото растерзанного автобуса, легко переключается на «укры убили», «укры расстреляли», «укры уничтожили». Хуже всего то, что они не лицемерят. Они действительно так легко меняют мнение. Они будут и дальше закрывать глаза на свою действительность. Нет, иногда она все-таки обрушивается на них. Например, они еще немного удивляются, что на улицах Донецка у них свои же чуть было не отжали фотоаппарат, а одного из знакомых за отсутствие паспорта «ополченцы» на два дня заперли в подвале. Но они всегда находят оправдание этому. Издержки. Молодежь гуляет. Ошибочка вышла. И даже когда они поймут, что никакая это не ошибочка, что «молодежь», разворовавшая супермаркеты и здания представителей власти, уже не остановится и будет и дальше отжимать, сажать по подвалам, вымогать, бить, убивать, они не признают этой правды. В крайнем случае, они будут до последнего винить во всем «переодетых укров». Они не опомнятся.

Еще до первых расстрелянных в Донецке домов была надежда, что они увидят, что происходит, и выйдут гнать «ополченцев», которых раньше сами же наделили властью над ними. Но вот «ополченцы» расстреливают уже и их дома, провоцируют ответку прямо в их окна, а они прячутся по съемным норам, и оттуда кричат, что «укропы должны умереть». Еще после «Боинга», вспоровшего донбасские поля, был хоть какой-то шанс, что они ужаснутся тому, что сделали «их ребята», и будут каяться, каяться, каяться до конца своих дней. Но вот они идут в эти поля и возвращаются оттуда со свежевыкопанной «гейропейской» тушью для ресниц. Их стыдят, но они не каются. Они недоумевают – почему так, ведь мы просто взяли то, что мертвым все равно не нужно. И да – «укры убили», «укры расстреляли». Они не очнутся.

И вот мы по-прежнему по привычке называем их ватой, но они – не вата. Они не просто прослойка, которую можно было бы подмять под себя, встряхнуть, распотрошить. Они – неразорвавшийся снаряд в теле нашей земли. После победы «укров» (а она неизбежна, и это понятно даже им) они быстро мимикрируют. Они даже нехотя признают некие проявления терроризма со стороны «братьев-ополченцев», но в глубине души они никогда, никогда не отрекутся от «младореспубликанской» жизни. Жизни, в которой ненавистного соседа можно было сдать в местное КГБ, а беззащитную женщину на улице избить ногами. С хитрым прищуром они будут ждать, когда все вернется обратно.

В настоящее время стала практически общепринятой концепция, согласно которой Путин – это такой советский державник, каковой после 1991 года только и мечтал о том, чтобы реставрировать СССР. Действительно, если судить о нем по его поступкам и речам последних нескольких лет, то возникает ощущение, что так оно и было.

Но если проследить его биографию за несколько более длительный период, то образ Путина – советского патриота-государственника, рушится безо всякого снисхождения к аналитикам и политологам.

Весьма примечательно, что, когда советская система начала рассыпаться, ВВП(Х) двинулся делать карьеру не куда-нибудь, а к Анатолию Собчаку, который был одним из самых видных советских (неосоветских) либералов. Именно в этой, условно либеральной, среде, которая явно не была настроена реставрировать социализм, он созрел, оперился и начал клевать печень тому, кому надо.

Потом из собчаковского гнезда ВВП(Х) полетел ввысь, в Москву. Походил в директорах ФСБ, а после был коронован как победитель чеченцев и назначен вторым всенародно избранным президентом.

На протяжении всего этого времени путинская риторика была вполне либеральной (в том смысле, в каком понимался либерализм в эпоху ельцинизма). Для ельцинских либералов он был, в общем и целом, своим.

Но, быть может, он все эти годы молчал, скрывался и таил свою любовь к СССР? Что ж, начало путинского правления, действительно, ознаменовалось определенной сменой идеологических акцентов. Но, что примечательно, поначалу новый идейный курс базировался не только на неосоветизме, но и на апелляции к наследию Российской Империи, Белого движения и Белой эмиграции. Показательно, что именно после прихода Путина к власти, в 2000 году, Архиерейский Собор РПЦ МП принял решение о прославлении в лике святых Царской Семьи. (Все 90-е гг. этот вопрос активно обсуждался, и признавался, как правило, «несвоевременным»; представители консервативных кругов Русской Зарубежной Церкви прямо связывали данную канонизацию со сменой власти в Кремле). Тогда же начинают на телеэкране появляться фильмы о героических царских жандармах, борющихся с гидрой революции, и т.п.

Подобные жесты были бы странны для убежденного сторонника реставрации СССР. Почему же Путин их допустил? По той простой причине, что для него это было не слишком важно. Очевидно, что его интересовало укрепление его личной власти. В президенты он зашел как героический замиритель злых чеченов, стало быть, ему пристало играть, в том числе, и на патриотической тематике.

Но вот на каком именно патриотизме – русском или советском? По всей видимости, поначалу просто пробовали, какой лучше пойдет. (По всей вероятности, лично ВВП(Х) тяготел именно к Совку, но по большому счету, ему было пофиг, важен был результат.) Хорошо пошел, как и следовало ожидать, советский вариант. Все эти царские аристократы да белые офицеры, Врангели да Бунины – все это трудящимся было непонятно, встречалось ими настороженно и ни на что их не вдохновляло. А вот советские заходы, особливо за «великую победу 9 мая 1945 года», вызывали гораздо более живой отклик – причем не только в ширнармассах, но и на всех этажах госаппарата, включая самые высокие.

Кроме того, игры с имперским наследием и Белым движением таили в себе существенные опасности – например, неизбежно всплывал вопрос о легитимности существующего режима, о коммунистической номенклатуре, избежавшей люстрации, и мн. др.

Как следствие, довольно скоро царскую и белую тему отодвинули в самый дальний уголок, а на экранах и книжных полках настало вечное 9 мая, в обрамлении потока книг про «последнего рыцаря империи» Берию и про то, что Сталин народы выселял за дело.

Однако сам ВВП(Х), хотя и явно и систематически поощрял всю эту вакханалию советчины, на деле вел себя сравнительно разумно и осторожно. (Разумно – это если исходить из того, что его интересует только усиление личной власти и эффективное ограбление страны, опять же в свою пользу.) Плебс жрал помои неосоветского агитпропа, а номенклатура и олигархат тем временем приобщались, как умели, к западному образу жизни, колонизируя лазурные побережья и отправляя свое отродье учиться в лучших американских и европейских университетах… ВВП(Х), чьи дочери, по сообщениям СМИ, успешно осваивали Голландию и Южную Корею, задавал тон для всех остальных.

Казалось бы, схема вполне логичная, и тут… случился Крым. Аннексия. Это было бы естественно, если воспринимать всю предыдущую радикальную национал-большевицкую пропаганду – все эти «доллар ничем не обеспеченная бумажка» и «США скоро развалятся» – всерьез. Но очевидно, что всерьез – по крайней мере, вполне всерьез – сама власть ее не воспринимала никогда. Что же заставило Путина совершить очевидно самоубийственный шаг? Неужели уверовал в собственную галиматью, которая до того была only business?

Возможно, что и это. Но, похоже, ВВП(Х) попался в старую, как мир, ловушку, в которую попадаются почти все тираны…

Об этом как-то не принято говорить (хотя и особого секрета из этого никто не делает), а факт, меж тем, весьма примечательный: книжки Олега Платонова и ему подобных про то, что жиды убили Царя, а потом жидов убил Сталин, и потому он, считай, был новый царь, а потом жиды убили Сталина, а Америка скоро развалится, а экономика у нас такая потому, что мы выдвинуты за Полярный круг и вообще у нас мессианство вместо масла – все эти книжки были популярны в 90-е гг. не только среди ароматных национал-патриотов, обсуждающих в полуподвальных помещениях Мировую Закулису. По некоторым свидетельствам, своих преданных читателей они обрели… среди ряда сотрудников ФСБ РФ, и в частности – среди тех, кто учился и преподавал в учебных заведениях ФСБ. Вместе с оперативными премудростями молодым курсантам предлагали почитать ту или другую «очень интересную книжку» – например, Григория Климова, и прочее в этом роде. И они читали, искренне всасывая идеи, что миром правят гомосеки, масоны и евреи (как правило, в одном лице), что доллар – фиктивная открытка и долларовая экономика скоро рухнет, что Сталин был православный и возродил Российскую Империю и Православие, что СССР погубили гомосеки, масоны и евреи, и прочее в том же роде. Читали и слагали все эти премудрости в сердце своем.

Когда это началось? Есть мнение, что эзотерическим знанием, вроде «Сионских протоколов», некоторые сотрудники КГБ баловались начиная годов с 70-х. Так это или не так – сказать трудно. Но вот в том, что в 90-е гг. сия национал-большевицкая мудрость в компетентных органах распространилась достаточно широко, можно быть уверенным. Правда, тогда, по всей видимости, в это всерьез верило разве молодое поколение во главе с несколькими возрастными гуру, а среди руководства конторы подобные взгляды все же не были мейнстримом (по крайней мере, когда дело доходило до практики).

Что же случилось потом? А случилось две простых вещи.

Во-первых, Путин настолько укрепил свою власть, что оказался ото всех независим, что закономерно привело к его изоляции от общества. Информацию он черпает из аналитических докладов и специальных записок. Казалось бы, очень могущественный человек… Но тут и сработала древняя ловушка для тиранов: независимость правителя от народа неизбежно приводит к изоляции правителя от народа. После чего он сам попадает в полную зависимость от своего ближайшего окружения – тех людей, которые составляют протокол, прокладывают маршрут для кортежа и, конечно же, пишут для него аналитические записки.

Ну, а во-вторых просто прошло время. Мальчики, которые росли на Григории Климове и Олеге Платнове, выросли, в том числе и в чинах. Но с Климовым и Платоновым в башке. И начали писать аналитические записки для ВВП(Х), по которым он судит о реальном мире. А поскольку иных источников информации он, похоже, не признает, то национал-большевицкое фэнтези, которое он сам когда-то разгуливал из прагматических соображений, стало завладевать его мозгом. В итоге все закончилось, как всегда: «эх, пропади все пропадом!» — шашку наголо, и пошли хохлов воевать, тем более что их вообще не существует, их австрийцы выдумали…

И, сами того не ведая, аналитики (видимо, от слова «анал») поставили хоть и жестокий, но очень поучительный эксперимент.

История аннексии Крыма имеет одно, весьма интересное и, так сказать, весьма поучительное, измерение. Как уже было сказано, идеи современных национал-большевиков (ну, вот хотя бы того же Олега Платонова) активно юзались Кремлем в пропагандистских целях. Однако (также, как в сталинские времена идеи Устрялова), они никогда не воспринимались властью как руководство к реальной политической деятельности. Уникальность крымской ситуации заключается в том, что евразийство и национал-большевизм – со всеми своими тезисами о слабом и трусливом Западе, разваливающейся Америке, каком-то немыслимом блоке альтернативных центров силы в многополярном мире – этаким протуберанцем ворвались в мир именно реальной политики. И мы получили возможность опытно проверить состоятельность соответствующих идеологических течений.

Результат получился не сказать, чтобы совсем неожиданный. Фактически, ни один практический тезис, выстроенный на основе евразийских или национал-большевицких химер, не получил практического подтверждения. Точнее, все получилось с точностью до наоборот.

РФ, которую нам пытались выдать за «Россию, вставшую с колен», альтернативный США центр «многополярного мира», оказалась настолько слаба, что даже сравнительно слабые санкции подтолкнули ее экономику к хаосу. (Помимо того, что кризис, вообще-то, начался задолго до санкций.)

Мусульманский мир, который нам пытались сосватать в качестве естественного союзника, в лице наиболее консервативных своих представителей (Саудовской Аравии) по факту поддержал «бездуховную» Америку, поспособствовав, в частности, обвалу цен на нефть.

Несуществующая Украина во время войны ударными темпами структурируется в современную европейскую гражданскую нацию.

«Новороссия» на практике оказалась не неким русским «земским краем», а маленьким заповедником советских гопников, который существует лишь постольку, поскольку его прикрывает регулярная армия РФ.

Евразийская интеграция привела к восстановлению пограничных постов даже на границе с Белоруссией, а Таможенный Союз (и до того бывший еле живым) оказался на грани распада.

Охарактеризовать этот результат иначе, как историческое фиаско национал-большевизма и евразийства, едва ли возможно.