- Ужас блокады до сих пор в памяти?

- Папа сразу ушел на фронт, а мы, пятеро детей, - с мамой. Хотели по Ладоге выбраться. Комплектовали грузовик. Мама уже вещи собрала, но мы с братом заявили: "Не поедем!" Заперлись в квартире. Половина дома уехала, там и погибли. Разбомбили, этот грузовик провалился под лед.

- Как выживали?

- Папа - хозяин хороший, оставил запас дров. Я с пяти лет с ним вместе пилила. Они ровненькие должны быть. Чуть пила в сторону - р-раз, и мне по башке. Приучил!

До мая 1942-го школы были закрыты. Когда 116-я на Сердобольской открылась - записалась туда. Май, а ходили в пальто. В школе давали стаканчик молока и вареную брюкву. Постоянно проверяли - не превратились ли за блокаду в идиотов. Вышло постановление, чтоб дети с 5-го класса начинали работу.

- Куда отправились?

- В совхоз. Фамилии не фиксировали, так писали: "Из школы пришло трое". Эти-то еле двигались. В 12 лет меня наградили медалью "За оборону Ленинграда".

А мама устроилась в райком Выборгского района уборщицей. Вода замерзла, отопления нет. Так мы с ней в 5 утра дров напилим, перетащим на третий этаж райкома. Оттуда в школу, пытаюсь что-то выучить.

- Засыпали на ходу?

- Спала по 3 - 4 часа. Почему-то не могу вспомнить себя спящей. По двое суток стояли в очереди за хлебом. В 40 градусов мороза - это кошмар. Если мама подойдет, сменит - убегу домой погреться. Иногда стоишь, но привезут не хлеб, а муку. Мама наставляла: "Нет хлеба - бери дрожжи!"

- Что такое - 125 граммов хлеба в день?

- Совсем маленький кусочек. Но плиту растопим, сухарей насушим. Старший брат лежит, умирает. Прямо кричит. Мама сухарик достанет, парочку ему в рот положит - оживает, открывает глаза. Младший брат пролежал все три года. Шатаясь до туалета шел.

- Какой на вкус блокадный хлеб? Кислый?

- Вкусный! А дуранду я бы и сегодня полизала!

- Это что?

- Ошметки от всяких семечек. Плотные, как конфета. Вот этот вкус прекрасно помню. Бывало, придет в класс Элечка Гуфельд, что-то под партой режет, режет… Потом подходит - и в рот каждому кладет кусочек мяса! Говядина!

- Откуда?

- У нее папа работал на складе. Наверное, воровал. У многих одноклассников питание дома было нормальное. Чья-то мама в совхозе трудилась, чья-то - в детском саду. Кому-то с фронта паек пришлют.

- Верите, что товарищ Жданов в Смольном ананасы ел?

- Про ананасы - конечно, брехня. Но проблем с питанием у партийных руководителей не было. Я же приходила к маме в райком, помогала с уборкой - и видела, какие там накрывали столы. От запахов кружилась голова. Порции, правда, маленькие. Зато были даже пирожные. Кондитерская фабрика, хлебозаводы продолжали работать. Меня удивляет Людмила Вербицкая…

- Президент петербургского университета?

- Совершенно верно. Сейчас рассказывает, мол, в блокаду так хотелось есть, что собирала на улице стеклышки и облизывала. Да ее отец Алексей Бубнов был секретарем Ленгорисполкома! В таких семьях не голодали.

А мы с мамой отравились оладьями из лебеды. Начисто оглохли, глаза были мутные. Мама утром пошла в райком убираться, ее окликнули: "Вы что не здороваетесь?" А она не видит ничего. Недели две еще и не слышали.

- С людоедством столкнулись?

- Был у нас на втором этаже мужичок, дядя Петя. Грозился съесть кого-то из детей. Мы на крюк от него закрывались.

- Не добрался до вас, судя по всему.

- Скончался дня через два. Видимо, было предсмертное сумасшествие.

- На ваших глазах люди умирали?

- Нет. Но часто обессиленные спотыкались на улице, падали. Зимой - самое страшное. Можно не встать. Однажды с мамой подняли из сугроба женщину в полуобморочном состоянии, усадили на скамеечку. До сих пор в ушах ее голос - как просила кушать. А у нас с собой ничего. Мама заплакала. Когда назад шли, женщины уже не было.


Галина ЗЫБИНА и Клавдия ТОЧЕНОВА. Фото Анатолий ГАРАНИН/РИА Новости

- Какие были игрушки в блокаду?

- Я любила прыгать на скакалке, играть в прятки, лапту. Дальше всех во дворе кидала палку. Как-то на спор с трех шагов хоккейный мячик через дом перебросила.

- Ого.

- Так стимул был! Мальчишки запугали, что проигравший лезет на чердак, где котлы парового отопления, а там черти сварят.

- Театры в блокаду не закрывались. Ходили?

- Один раз, в 1943-м. В Театре музыкальной комедии давали "Раскинулось море широко". Артисты - голодные, истощенные. Но играли замечательно, пели, плясали. Колесникова, Янет, Орлов… Все они в моем альбоме - я в детстве коллекционировала фотокарточки артистов. Представляете, сохранился альбом, недавно пересматривала.

- Пуля или осколок рядом пролетали?

- Помню солнечный день 1942-го. Мама отправилась за хлебом. Когда завыла сирена и началась бомбежка, помчалась обратно. На лестнице перемахнула ступеньку, в следующую секунду туда вонзился осколок. Младший брат сидел на кухне возле приоткрытой створки. Я из комнаты добежать до него не успела. Взрывной волной трехлетнего Стасика отбросило к двери. Мимо меня из одного окна в другое пролетел столб пламени. То, что обошлось без пожара и никто не пострадал, - настоящее чудо. А след от осколка на лестнице так и остался. Наш дом на проспекте Карла Маркса по-прежнему стоит. Стены толстенные. Когда бомбили - чуть-чуть шатался.

- Что известно о судьбе отца?

- Прислали похоронку: "Погиб 10 января 1944-го в деревне под Гомелем". Годы спустя брат ездил туда. На мраморной стеле среди павших солдат высечена и фамилия отца. Местные жители рассказали: "Тут было кровавое месиво. Очень много народа полегло - и наших, и фашистов".

- Со временем ненависть к немцам утихла?

- Честно, не было никогда такого чувства. Впервые их увидела через несколько месяцев после войны. Пленных немцев вешали на площади около кинотеатра "Гигант". Я на казнь не пошла, но смотрела, как их вели. Собралась толпа, все молчали. Мне показалось, к ним испытывали жалость. Не оскорбляли, не швыряли камни. Наоборот, протягивали хлеб.

- Муж у вас был выдающийся - командир крейсера "Аврора". Как познакомились?

- На его свадьбе.

- ???

- За мной ухаживал Юрин друг, когда-то сидели за одной партой. И вот говорит: "У Юрки - свадьба. Пойдешь со мной?"

- Вы уже были олимпийской чемпионкой?

- Да. Пришла на свадьбу - все внимание мне. Про невесту забыли. Даже неудобно. Домой вернулась, мама расспрашивает: "Как свадьба?" Ой, мама, отвечаю. Я бы за такого замуж вышла!

- А она?

- Перепугалась: "Нет-нет, рано. И не думай!" Юра с женой уезжали под Ригу. Мы с ребятами провожали. Кому-то он рубль должен был, хватился по карманам - нету. Я вытащила, протянула. Отвечает: "Приеду - отдам". Но так и не отдал.

- Чудесная история. А как закрутился роман?

- В 1957-м получила квартиру, нужна мебель. Мама мои деньги за рекорды откладывала, что-то скопилось. Поехала в Ригу, там мебель хорошая.

Решила Юру найти - чтоб помог. Пришла в комендатуру, отвечают: "Не имеем права, но для олимпийской чемпионки сделаем…" Ему звонят: "Вы были в увольнении вчера?" - "Был" - "За своим поведением следите? Немедленно в комендатуру!" Тот перепугался. Прибежал, обнаружил меня - обомлел. Но тогда помог исключительно с мебелью. А закрутилось, когда в отпуск приехал 8-го марта.

- Жена куда делась?

- Уже от него ушла. Погулять любила. Он-то все время при своем торпедном катере.

- Славен ваш супруг другим увлечением.

- Он член Союза художников. Только в Военно-морском музее шестнадцать его моделей кораблей! А так - по всему миру. Еще из Риги отправлял Главкому. Легендарному адмиралу Головко. Ни наград, ни почестей за это не получая. А Главком дарил руководителям стран.

- Самая памятная модель?

- Крейсер из черепахи - вручили Ворошилову к какой-то дате. С черепаховой костью работают особо одаренные. Таких мастеров в мире - на пальцах одной руки. Как правило, японцы. А та модель хранится под колпаком в Военно-морском музее.

Юра делал модели всех тринадцати кораблей, которые участвовали в Октябрьской революции. Два стояли на "Авроре". Одну модель я успела захватить, сейчас у меня дома. А в 1949-м на 70-летие Сталина парусный корабль выточил, ездил в Москву с командующим вручать.

- Товарищу Сталину руку жал?

- Подарки принимали без Сталина. Но в ответ передали от Иосифа Виссарионовича часы с золотой цепочкой и якорьком. Написано "Курсанту второго курса Федорову Юрию Ивановичу от главнокомандующего".

- Живы?

- Да, их не украли.

- Господи! Что-то пропало?

- Все остальное стащили, в том числе мои медали. В 1993-м залезли и обчистили квартиру. Это боль такая, что рассказывать тяжело…

- Золотая медаль Хельсинки тоже пропала?

- Ее подарила XVII съезду.

- Как и Скобликова.

- Сомневаюсь, что Лида отдала олимпийскую. Хотя у нее шесть штук. Вот Лева Яшин медаль Мельбурна точно отдал.

- Где ж теперь эти сокровища?

- Комсомол исчез, а награды вроде бы на ленте. Хранит какой-то молодежный комитет, на выездные выставки берут. Я написала письмо, спрашивала про медаль.

- Что ответили?

- "В полной сохранности, скоро будем делать музей". Но пока ни музея, ни медали.

- Как же вас уговорили с медалью расстаться?

- Да вот уболтали. Тюкалов свою не отдаст. Пономарева - тоже. А я думаю – ну, раз нуждается страна в моей медали, пусть возьмет.

- В вашем доме не только спортивные призы были. Муж собирал абордажные крючья, кортики.

- Всю коллекцию сабель вынесли! Уцелело чудом древнее женское ружье, лежало отдельно. В чемоданчике.

- Милиция воров не нашла?

- Да вы что! Видели бы вы, как милиция "искала". Эти люди сами были бандиты. Захапали мои призы, карабин - не оставив никакой бумажки взамен. С трудом все вернула.

- Помимо Сталина и Ворошилова кораблики вашего мужа оказывались у Фиделя Кастро, Джавахарлала Неру…

- А крейсер "Свердлов" Хрущев преподнес английской королеве. Для Фиделя делал большую модель - "Аврору" метра в полтора. Тут Юре помогали, сам он занимался прежде маленькими. Цены этим моделям не было. Какие-то все же продавались. Но нам мало что перепадало.

- Мастерская была дома?

- И дома, и на "Авроре" ему выделили уголок.

- Уцелел этот уголок?

- Нет, что вы! Там разве люди?!

- Ничего о вашем муже на "Авроре" не напоминает?

- Была доска, на которой перечислены командиры. Дольше Юрия Ивановича никто не был: 4 года помощник, 22 - командир.

- На вашей памяти "Аврора" плавала?

- Когда в 1985-м шла на ремонт.

- Что ремонтировали?

- Неизвестно. Думаю, от настоящей "Авроры" там мало что осталось. Юра очень переживал, когда крейсер рушили. Весь низ переделывали.

- Что-то дома про "Аврору" рассказывал?

- Только дома не хватало говорить! Муж придет - еще и хвост приведет, каждый вечер гости!

- Офицеры?

- Да. Кирилл Лавров через день к нам ходил. 11 лет жили в одном доме. Он на шестом этаже, мы - на втором. Как напьется - тащу его на себе. Потому что лифт не работает.

- Кирилла Юрьевича?!

- Ну конечно! Он и на дачу в Эстонию к нам приезжал. Я на кинокамеру снимала, как идет вдоль берега с ящиком пива, что-то рассказывает, шутит. Всего 40 лет ему было.

- Лавров курил много.

- У нас в квартире не позволяла, хоть он пытался. Говорила: "Стоп! Тут лишь Юрию Ивановичу можно под форточкой…" А дома у себя с Валькой, женой, дымили, как паровоз. Отличная была тетка, правдивая такая.

Да кого только у нас не было! Игорь Щелоков, сын милицейского министра, с нами дружил. Иногда придем домой, он сидит на лестнице, ждет. Галя Брежнева с Чурбановым бывали.

- Галина Брежнева в молодости была красивая.

- И добрая. Никаких барских замашек. Помню, как первый раз нагрянули. Муж звонит: "Сейчас на борту Брежнева с Чурбановым. Проведу, все покажу, через сорок минут - домой, обедать. А то неудобно, на "Авроре" сегодня гороховый суп…"

- Управились за сорок минут?

- Не представляю, как. Квартирка у нас скромная. В холодильнике грибы да колбаса. Нарезала, расставила. Подъехали часа через полтора. Впереди Галина - протягивает ведро с мимозой: "Это тебе! Я выбирала!"

- Знакомы вы не были?

- Нет. Юра после рассказал, как все было: "Галя нам приказала - сидите в машине, я пойду". Рынок возле нашего дома. Возвращается, за ней грузин семенит с ведром. Видит в машине генерал-лейтенанта милиции Чурбанова - и бледнеет. Сцена!

- Так и ужинали - грибами с колбасой?

- Знали б вы, какие у меня грибы! Сама собирала в Эстонии. Там и белые, и грузди. Разложила в хрустальной вазе. Этих призовых ваз целая комната. Любой формы.

- Еще Брежнева к вам заглядывала?

- 7-го ноября, прямо с парада. Рассказала, как вырвалась с правительственного банкета. Первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Романов за стол усаживает - а Брежнева отвечает: "Благодарю всех за теплые слова по отношению к папочке. Будем надеяться, он долго поживет. Я с вами засиживаться не могу, Зыбина ждет. Если не приду, она мне башку разобьет". Все, говорит, онемели, Романов чуть со стула не сполз… А мы как хохотали!

- Что ж супруг ваш при таких связях до адмирала не дослужился?

- Вот и Галя говорила: "Почему ничего не просишь?" Ответила: "Ты попросила пироги - испекла. А мне ничего не надо, все есть…" Брежнева замолчала. Потом спрашивает: "Где уборная?" Пошла. Сидим за столом. Вдруг слышим: "А туалет ты сдавать можешь! Красота невероятная!" Мы его как раз отделали финским пластиком… Галя была очень простая.

- Не напивалась?

- При мне - ни разу. Теперь слышу рассказы о ней - сердце кровью обливается. Это ж люди ее до такого довели! Можно было остановить!

- Чурбанов тоже был простым?

- И Юрку жалко, славный парень. Как-то приехал в Ленинград один. Звонит: "Обедаю неподалеку со своей милицией. Высылаю за тобой машину, приезжай".

- Согласились?

- Да. Кругом мужики в погонах - и я, единственная женщина. Поют друг другу дифирамбы, тосты говорят. Ну и я поднялась: "Сегодня у вас все хорошо. Но помните: однажды будет плохо. Выпьем за то, чтоб и в этот момент вы не "топили" друг друга, а помогали!"

- Реакция?

- Гробовое молчание. Это потом поняла - мероприятие прослушивалось. Сказать такое мало кто мог. А я ничего не боялась.

- В 90-е общались с Галиной или с вышедшим из тюрьмы Чурбановым?

- Нет. Все растворилось.

- Интересные гости посещали "Аврору" регулярно?

- Особенно на праздники. Юра рассказывал, даже старые офицеры с крейсера наведывались, которые помнят 1917 год. А Кирилл Лавров - вообще постоянно, приглашений не требовалось. Какой-то фильм снимался, он играл Ленина. В гриме явился на "Аврору", уселся на место мужа моего. Тот заходит - Владимир Ильич сидит. Чуть рассудка не лишился!

- Муж умер рано - в 57.

- На даче заснул и не проснулся. 32 года вместе прожили. У Юры были плохие сосуды. На "Авроре" выпивали часто. Адмиралы как ни едут, - так на корабль. Там ведь Юрий Иванович. Говорила: возьми себя в руки, плачевно закончится!

- По врачам не ходил?

- Мичман-доктор все ему проставит в журнале как надо. И этому твердила: вот вы пишете, что здоров, а потом писать нечего будет. Так и случилось. С "Авроры" за три года до этого уволился. Корабль пошел на ремонт, командир там должен находиться с утра до вечера. А Юре нездоровилось. Сказала: "Хватит, увольняйся…"

- Сейчас как живете?

- Да нормально. Порой тоска подкатывает, но обратно не повернешь. Так зачем страдать? Есть у меня защитная реакция от негатива. Иначе бы себя легко не чувствовала. Мне ничего не жалко. Жадность, зависть - это вообще не про меня. Например, уже во второй Олимпиаде участвовала - а продолжала жить с мамой и братьями в двухкомнатной квартире. Печное отопление, сама дрова колола. Недавно племянница говорит: "Да вам же машины давали бесплатно!" Я так возмутилась!

- Не давали?

- Машину купила в 1957-м - в Москве был Всемирный фестиваль молодежи. Только выпустили "Волгу" с оленем. Сто автомобилей направили на обслуживание фестиваля, затем продали спортсменам сборной. Я в этом списке была 98-й.

- Номер хоть сделали особенный?

- Вот это было - 00-52. И в телефоне последние четыре цифры 19-52.

- "Волгу" сами водили?

- Нет, муж. А я тренироваться на трамвае ездила. До 1972 года эта машина у нас жила. Горьковский автозавод считался шефом "Авроры", Юра туда приехал - ее за два дня всю перебрали, перекрасили. Когда продавали - он плакал.

- Мы поразились - насколько у вас юный голос по телефону. Сейчас увидели - удивляемся еще сильнее.

- Почти 48, да? Я стараюсь - чтоб выглядеть не хуже других!

- Из олимпийцев 1952-го кто-то держится таким же бодряком?

- Тюкалов в неплохой форме, на банкеты ходит. Но вот танцевать не может.

- А кто может?

- Я! И вальс - пожалуйста, и твист. Хотя дыхание уже срывается. Не то, что раньше.