Тема с политическим подтекстом!

Ничего кроме насмешливого молчания в ответ он не получил

Тогда на следующий день уже министр иностранных дел Лавров почти умоляюще заявил, что Россия готова к прямым переговорам с США о положении на Украине.
Ничего, кроме презрительного невнимания в ответ не было.

Наконец, из небытия возникла идея пригласить США, в качестве пятого члена в минскую группу по Украине. Какая замечательная перемена – то настаивали на присутствии там бандитов из ДНР и ЛНР, а теперь зовут Барака Обаму. Американский президент снисходительно заметил, что примет участие в переговорах, но если его позовут европейцы, а не Путин.

Но за Обаму внятно ответил Майкл Макфол, точно знающий, что такое Путин. Он сказал, что Украина не должна рассчитывать на то, что Соединенные Штаты помогут ей вернуть Донбасс. Но это вернуть Донбасс вооруженным путем. США не будут воевать за Украину, как они не воевали за Афганистан, но не выпустили Советский Союз из афганской войны. Но на самом деле это сказано вовсе не Порошенко, который и не хочет сегодня возврата Донбасса, а Владимиру Путину – он надеялся, что развязанная им война в Европе это Карибский кризис – ну не вышло, а теперь обо всем еще можно договориться, но со дня появления первого же отряда спецназа в Крыму для Путина и России это был второй Афганистан. Путин увяз по уши на Украине и никто вытягивать его не собирается и ему уже никто и нигде не поверит и ничего не даст.

Режиму Путина остро нужны кредиты. Все в России рушится, никакого импортозамещения ни в одной области хозяйства и быть не может, потому что для любых перемен нужны деньги, капиталовложения, а российских золотовалютных запасов, хотя бы для смягчение катастрофы хватит только на один год. А потом начнутся очереди за молоком и мясом похуже, чем при советской власти – там хоть что-то убогое было налажено, нынешний миллион безработных возрастет втрое, то есть в условиях нынешней России это верные голодные бунты и никакой рейтинг Путину не поможет. Но спасать агрессора и его режим ни США, ни Европа не будут. Конечно, санкции могут быть не усилены, что пока бесспорно будет происходить под любым предлогом, а даже смягчены, но только после того, как Россия не просто выведет из Донбасса все танки и «Грады» с пятью тысячами десантников-добровольцев, но еще и вернет Украине Крым, выведя, как до этого ввела его из числа «своих» регионов. Об этом пока еще речь не идет, но бесспорно возникнет, тем более, что санкции в отношении России являются законом принятым конгрессом, и отменены полностью могут быть тоже только решением конгресса, с которым никак нельзя «договориться».

Вероятно, все помнят, что в общих чертах мы уже знаем подобную попытку агрессивного кремлевского руководства «договорится» и получить остро необходимые для спасения деньги.

В завершении этой истории я сам принимал довольно активное участие и потому хорошо ее помню, да, впрочем, и в ее начале, как редактор информационного подпольного Бюллетеня «В» довольно много писал об этом, а еще больше к нам доносилось не для печати, а потому я напомню некоторые детали.

В рукаве был фальшивый джокер

Но у умирающего Андропова (я надеюсь, что его уморил Чазов для своего спасения, помня как недолго прожил врач Кумачев, отравивший Суслова: бесспорных доказательств нет, но это было бы и естественно и справедливо) в рукаве был фальшивый джокер – загримированный по плану Шелепина Горбачев. Еще при жизни Черненко он приехал с визитом в Лондон и выложил перед ошеломленной Тэтчер, как вспоминает присутствовавший при этом Александр Яковлев, совершенно секретную, со всеми печатями, карту советского генерального штаба, где были обозначены и все места расположения советских ракет и их цели в Великобритании. Из этого становилось ясно, во-первых, что обладатель этой карты и будет новым руководителем СССР (а не Гришин или Романов) и во-вторых, что показывая ее Горбачев начинает новую политику.

Ко времени моего освобождения из тюрьмы и вынужденного (из-за «Золотого пера свободы» и правительственных приглашений) разрешения выезжать заграницу, я стал свидетелем и довольно деятельным участником процесса – со стороны Горбачева вымаливания денег заграницей (под необычайно миролюбивые разговоры, «горбоманию» во всем мире, но как сам потом признался – сохранения темпов роста советских вооружений), вежливого недоверия к нему западных политиков и моих – как голоса из советской тюрьмы и России – постоянных выступлений и встреч на тему о том, что ни Горбачеву, ни КГБ (а то, что «перестройка» и КГБ это одно и тоже я уже знал твердо) ни в чем верить нельзя. В Council on Foreign Relations я говорил через неделю после Шеварднадзе о погроме с отравляющими газами и саперными лопатками в Тбилиси, в Уолдорф-Астория – об убийствах в Вильнюсе, в Белом доме и Сенате (с вице-президентом Квеилом и Эдвардом Кеннеди) – об очевидном росте советских вооружений. В Страсбурге на круглом столе о «Европе от Атлантики до Урала» я спрашивал дойдет Атлантика до Урала, или Урал до Атлантики и это при том, что один Советский Союз строит атомных подводных лодок больше, чем все страны НАТО вместе взятые. А были еще встречи на Даунинг-стрит, в Париже – с Шираком и Миттераном, выступления на съезде в Брайтоне (по просьбе Тетчер) и в Чикаго на съезде АФТ-КПП с живым еще Лейном Кэрклендом. Но в католическом монастыре в Тулузе настоятельница убеждала меня, что нельзя ругать Горбачева – она точно знает, что он тайный католик. В этом же меня безуспешно убеждал Лех Валенса, а я с тоской думал – КГБ довольно активно работает. То есть я приложил руку к тому, чтобы Горбачев не получил в мире ни копейки денег. Мне передавали, что у Горбачева тряслись руки, когда он слышал мою фамилию.

Я вовсе не хотел распада СССР, но у меня была «Ежедневная гласность» – сотни корреспондентов по всей стране и было очевидно к чему все идет. Не только я, но и другие понимали, что СССР идет к распаду, но, кажется, никто, что к власти идет КГБ.

Может быть некоторые сочтут, что зря я помог свержению Горбачева, что при нем было лучше и так бы осталось. Но это неправда. Горбачев изначально был временной декоративной фигурой, выбранной для того, чтобы рассеять недоверие Запада к агрессивному коммунистическому лагерю и СССР. Да он еще и сам, возможно, поверил в то, что говорил, забыл для чего был поставлен, юлил, пытался избегать хотя бы большой крови. Его бы все равно сменили и Советский Союз остался еще более агрессивным и опасным для окружающего мира и та малая европейская война, которую теперь затеял бесспорный и мелкий потомок Андропова Путин, началась бы гораздо раньше и была бы гораздо страшнее.

Всего лишь второе издание Горбачева

Но убедить американцев в том, что Ельцин со своими Собчакоми, Поповыми, Афанасьевыми – всего лишь второе издание Горбачева – я не смог и наивный Тэлбот открыто тогда заявлял:
– Коммунисты хорошие ребята, с ними можно иметь дело.

А всякие НТВ, «Эхо Москвы» и наивные не готовые к «своей победе» (как им объяснили и даже дали жалкие декоративные посты) демократы только убеждали Запад в победе демократии. У Венедиктова и сегодня бесспорное чувство юмора, но может быть даже излишняя откровенность – он объединил в одной передаче лицо либерального НТВ Светлану Сорокину с генералом КГБ Каболадзе. Но тогда и Шендеровича следовало бы объединить, если нельзя с Филипом Бобковым, то хотя бы с генералом Леоновым, но вот с кем в порыве откровенности хотел бы объединиться сам лукавый Венедиктов?

Меня часто бранят – почему я многих ругаю, вспоминаю о прошлом тех, Немцова, Шендеровича, Новодворскую, «Мемориал», Алексееву, кто сейчас якобы все осознал, исправился, делает и говорит (если жив) относительно приличные вещи. Но это рассуждение – игра, попытка опять найти себе эффектных и прославленных с помощью КГБ союзников. Это попытка приписать себе функции Господа Бога, который всегда прощает раскаявшихся грешников. Но мы простые люди, граждане искалеченной страны, жертвы и приспособленцы, современники и историки должны помнить, кто в жизни был разбойником и кому мы обязаны нашими наступившими и грядущими бедами, хотя бы для того, чтобы не обманываться вновь. А сейчас повторяется время, когда были сделаны кардинальные преступления и ошибки и очень жаль, если результат будет тот же.

В результате реформ Ельцина, Гайдара и Путина все вернулось на пути своя, демократическое движение не только уничтожено, но потеряло здравый смысл, а Российская империя потеряла почти все, что могла потерять.

Сегодня все повторяется. Путин уже разваливает Россию, чтобы удержаться хоть где-нибудь. При Ельцине было не совсем просто – он сам хотел править, а не отдавать власть Лубянке. Но при Путине все еще хуже, его заботит уже не КГБ – его личная безопасность зависит от того сохранит ли он хоть где-нибудь, хоть в какой-то изолированной и вооруженной части России верховную власть. Горбачев и Ельцин боролись за власть, Путин борется за жизнь. А потому Путина просто так не уберешь, чтобы Россия, наконец, смогла вернуться в нормальное состояние и нормальные отношения с миром.

Где-то идет напряженная борьба: закрываются банки, где у Путина работает племянница («Ганзакомбанк») и двоюродный брат, Андрей Пионтковский насчитал 22 отправленных в отставку генералов МЧС, а главное – те, кто хочет сохранить за собой власть ясно понимают – от Путина пора избавляться. После всего, что им сделано и сказано никто ему уже не поверит и спасительных денег больше не будет. А потому как сменял Крючков (с помощью запасенных Афанасьевых и Поповых) Горбачева, то ли на Ельцина, то ли на Собчака – все равно на кого, лишь бы сохранить за КГБ то, что есть и проложить дорогу к абсолютной власти, так и теперь перебирают Кудрина, Касьянова, Ходорковского (до этого Немцова) – кто вызовет на Западе большее доверие, больше понравится, чтобы можно было бы свою реальную власть сохранить.

Началась борьба за власть, Немцов оказался ее не случайной жертвой – ведь есть еще и Рамзан Кадыров, который готов показать, что надо делать с недовольными, но постом вице-премьера, конечно, не соблазнился (как Андропов четыре месяца не переезжал из Лубянки в Кремль в кабинет убитого по его приказу Суслова). Кадырова устроит только верховная власть в России, но и Путину кем быть при нем, да и остальным в Кремле, на Лубянке как подчиняться чеченским бандитам. Пока Путин разваливает Россию, создает новый закон о регионах (Горбачев тоже «расширял права» союзных республик), но зачем им Москва, если у нее нет денег и выживать надо самим. Забавно, что СССР первыми начали разваливать управляемый КГБ Гамсахурдия в Грузии и Ельцин в России (уж об убийстве Чаушеску и смещении покорного Живкова в Болгарии, как обо всем развале Варшавского договора руками КГБ я и не говорю). Итак, нас ожидает очень трудная жизнь: сперва несколько лет голода, пока Путин сможет держаться у власти, потом – смута и кровавая борьба за ее остатки – желающих «поднять с земли власть» в России всегда немало. Будет масса новой лжи о наступившей демократии и очередная, скорей всего грустная, проверка того, чего на самом деле стоит искалеченный русский народ.

Парадоксы советского Отечества

По Карлу Марксу «У пролетария нет Отечества». Марксизм учил что экономика это основа всего. Религия, государство, национальность – лишь «надстройка» над экономическим базисом, которую используют правящие круги в своих корыстных целях. Соответственно классовые интересы трудящих лежат выше государственных или национальных, отсюда и принцип «пролетарии всех стран соединяйтесь» и «рабочий интернационализм».

Во времена царской России большевики были настоящими марксистами. В чем их нельзя было обвинить, так это в излишнем патриотизме относительно Российской империи. Дважды за десятилетие, в 1904 и 1914, коммунисты желали военного поражения своей стране, чтобы разжечь революционную ситуацию и захватить власть. Во время Первой мировой войны Ленин выдвинул тезис о необходимости «превратить войну империалистическую в войну гражданскую» и его партия сделала все, чтобы разложить императорскую армию, подстрекая солдат к дезертирству, братанию с врагом и выступлениям против своих офицеров. Однако после Октября и начала гражданской войны большевики столкнулись с необходимости защитить свой режим от многочисленных врагов. Тут же был изобретен лозунг «защитить социалистическое Отечество первого в мире государства рабочих и крестьян». Но с разрастанием гражданской войны Страна Советов в полной мере столкнулась с национальным вопросом. Оказалось что рабочие и крестьяне Финляндии, Польши, стран Балтии, Закавказья, Украины, Средней Азии, слишком часто склонны рассматривать армии большевиков не как своих освободителей от гнета помещиков и капиталистов, а как очередных захватчиков из России. Под лозунгами защиты собственной нации от Москвы сумели сплотиться многие из бывших национальных окраин. Что требовало от большевиков гибкости в сфере национальной политики. С другой стороны коммунисты еще всерьез рассчитывали на мировую революцию, которая, казалось, едва не началась в Германии, Венгрии, Словакии, Италии в конце 1910-х. В этих условиях рождается идея «братских национальных советских республик», которые будут равны между собой, но при этом создадут социалистический Союз. В итоге в 1922 году был образован СССР.

К 1929 к единоличной власти в стране приходит И.Сталин. При нем Советский Союз окончательно превращается в тоталитарное государство, в котором союзным республикам (как, впрочем, и Советам, суду, Конституции) была отведена роль обычных декораций. Социализм должен быть построен «в отдельно взятой стране», которая имела только одного вождя, одну партию и единый Центр. «Национальный характер» союзных республик не выходил за рамки фольклорных театров и перевода большевистской пропаганды на языки местных народов. Тех, кто не вписывался в эти рамки советского строя, быстро уничтожили в 30-х. гг. При этом еще действовал Коммунистический интернационал, олицетворявший надежды коммунистического режима на «рабочий интернационализм», «европейскую революцию», «классовую солидарность».

Понимание преступности советского режима в украинском обществе

Все более широкое понимание преступности советского режима в украинском обществе означало неотвратимость борьбы за декоммунизацию страны.

С раскрытием масштабов катастрофы 1930-х взгляд на Сталина как «эффективного менеджера» стал выглядеть все более и более кощунственным. Раскулачивание, гибель 4 миллионов человек во время Голода, уничтожение украинской интеллигенции в тот же период, террор и атмосфера всеобщего раболепства и лжи, ГУЛАГ и массовые расстрелы – эти действия сталинской власти должны стать основой её оценки украинским обществом. Тот факт, что подобная сталинская политика коснулась не только украинцев, но и других народов СССР лишь подчеркивает преступность сталинизма. Однако позиция официальной Москвы сводиться к принципу, что если голод был не только в УССР и от голода умирали не только украинцы, значит говорить об этом можно только в рамках «общей трагедии» и только в той мере, чтобы разговоры о Голоде не слишком бросали тень на общее советское прошлое. Исследование украинского аспекта Голода 1932-1933-годов вообще приравнивается едва ли не к искажению истории. Представьте, если бы Берлин упрекал Израиль в спекуляциях на тему Холокоста, ссылаясь на то, что нацисты уничтожали не только евреев, но и цыган, военнопленных, коммунистов.

По иронии судьбы, усиление антисоветской риторики Украины после прихода к власти Виктора Ющенко совпало со становлением имперского взгляда на прошлое в путинской России. Что, во многом, и привело к резкому ухудшению российско-украинских отношений в тот период. Тогда эпицентром информационной войны стали как раз конфликты вокруг спорных вопросов Второй мировой.

Традиционный советский канон о «Великой отечественной войне», среди прочего, не включал секретные договоренности Молотова- Риббентропа, особенностях советизации присоединенных в 1939-1940 гг. территорий, депортации народов, судеб военнопленных. В тоже время часто включал прямую ложь, вроде попыток СССР представить катынский расстрел польских офицеров в качестве преступлений нацистов. И все эти новые факты в условиях краха коммунистической системы как такой не могли оставить неприкосновенным советский взгляд на прошлое мировой войны.

С другой стороны, воины УПА и других подобных формирований получили возможность рассказать свою историю. Наверное, люди, которые боролись за независимость, умирали за неё и провели десятки лет в лагерях, имели право в независимом государстве рассказать то, что им пришлось пережить. Да, история деятельности украинских националистов ни в коем случае не была черно-белой, и имела множество тяжелых страниц – как в случае с трагедией на Волыни. Но по этому ответственные политики и общественные деятели, как польской так и украинской сторон, в течении десятилетий ищут формулу примирения, по принципу «прощаем и просим прощения».

Напротив, примирения и диалога, как правило, не искали сторонники «Великой отечественной войны» в лице регионалов и коммуниств, называя попытки диалога с другой стороной «фальсификацией истории» и «оправданием фашистов, бандитов и предателей». Вообще, для Партии Регионов и КПУ спекуляции на историческую тематику стали, вместе с муссированием языкового вопроса, стали основой их политической риторики на протяжении многих лет. Стоит вспомнить и провокации, самой громкой из которых стала попытка 9 мая 2011 года партии «Родина», пройтись победным маршем по Львову с красными флагами. В результате ТВ получило отличную картинку о «избиении фашистами ветеранов в День Победы». Трудно переоценить тот негативных эффект, который оказала вся эта «работа» для украинского государства. В проводимых в ту пору «антифашистских митингах» 2010-2013 годов уже можно разглядеть черты будущей «русской весны». Показательно, такие звёзды тогдашней «антифашисткой» борьбы, как Вадим Колесниченко или Олег Царев, в конечном счете отреклись от Украины. Другие, вроде Елены Бондаренко и Нестора Шуфрича, отличаются последовательным отрицанием российской агрессии в Крыму и на Донбассе. Стоит вспомнить позицию главы КПУ Петра Симоненко, который не видит ничего зазорного в сотрудничестве с главным российским коммунистом Геннадием Зюгановым. В свою очередь, КПРФ активно выступало за аннексию Крыма, поддерживала Новороссию, посылала своих боевиков на Донбасс. И все они готовы вновь и вновь спекулировать на тему Великой отечественной войны. Почему так происходит?

Большие клубы – это бизнес

Выбор очевиден. Поэтому большие клубы – это бизнес. Они торгуют с лохами торговой маркой, продают им право таскать на себе красивые цвета.

Почему с лохами? Потому что, видите ли, какая штука. В большой международный клуб, признанный бандой и называющий себя бандой, я бы вступал только в одном случае: если бы был закомплексованным лохом, которому важно иметь в голове ощущение, что, если что, сзади подъедут пацаны, и разберутся. Если бы я хотел быть преуспевающим бандитом, то я бы организовывал банду, которая не будет называть себя бандой, а будет называть себя, например, праволиберальным гражданским движением либертарианского толка. И не крышевал бы проституток и наркобарыг, а боролся бы за гражданские права и защищал малый бизнес.

Но закончим с самоиронией. Присоединяясь к банде байкеров, чтобы иметь их крышу и поддержку в стрёмных жизненных ситуациях, лично я, сколь бы закомплексованным лохом не был, беспокоился бы только об одном. А чо, бля, если нет? Если в нужный момент крыши по каким-либо причинам не окажется, и я, закомплексованный лох, останусь наедине со своими комплексами и проблемами, но уже в клубных цветах и с обязательствами перед клубом?

Собственно, именно этот вопрос я и задал моему другу, рассказавшему мне о трогательном мире байкеров и их клубов. Прямого ответа этот достойный человек с непогашенной судимостью мне не дал, но рассказал следующую притчу из своей жизни.
В незапамятные времена этот человек встретил утро с очень больной головой посреди байкерского слёта. Это был один из первых байкерских слётов, на который он приехал. Он приехал с чётким желанием не пить, чтоб на жаре не развезло, поэтому набрался мгновенно, и очнулся только наутро с огромным желанием немедленно опохмелиться. И пошел в места, где людям наливали пиво. Поскольку на дворе был байкерский слет, таких желающих было очень много, и очередь к пиву была очень длинная. И стоял в ней настоящий клубный байкер, весь в коже и модных нашивках.

В обычное время этот мой друг – крайне неконфликтный, и, я бы даже сказал, в чём-то вежливый человек. Но на дворе было необычное время, время похмелья, поэтому друг принялся шутить и веселиться в совершенно несвойственной ему манере, то есть тыкать пальцем в клубного, и шутить на тему того, на какой стадии варки находятся у того по такой жаре яйца. В общем, вёл себя грубо и бестактно.

И знаете, что ему было за нанесённые члену клуба оскорбления? Ничего. В момент «ачобля, если нет», произошло именно «нет». Оскорбления – это такая штука, которую терпеть нельзя. По крайней мере, в нашем мире, мире быдла. А в мире клубных байкеров, оказывается, оскорбления со стороны неклубных не считаются. Клубные как бы выше этого, поэтому могут себе позволить не реагировать на оскорбления быдла. Мне кажется, это выгодная стратегия. Позволяет нихрена не делать.

Возвращаясь к господину Залдостанову

Но, возвращаясь к господину Залдостанову. Дело в том, что в какой-то момент, много лет назад, городские власти Одессы решили позаигрывать с «Ночными Волками», потому что тогда это было модно, и пригласили их в Одессу. Залдостанов воспользовался приглашением, и, как и полагается большому клубному деятелю, тут же организовал на месте в Одессе дочерний чаптер из очевидных соображений финансового характера. Чего б и не создать, если городские власти благоволят. Ситуация благоприятствует тому, что в чаптер набьются богатенькие буратины, взносы можно будет взвинтить и доля, отправляемая Залдостанову, будет жирной и вкусной.

Но по законам гор и байкеров, при создании чаптера важно понимать, есть ли в регионе доминирующий клуб, и либо заручиться его поддержкой, либо вступить с ним в конфронтацию. А в Одессе доминирующий клуб уже был. Имя его мы не будем уточнять из соображений конфиденциальности и моей плохой памяти (но если очень надо, то по заявкам читателей можем уточнить у первоисточника, мне же оно представляется неважным). И в клуб этот, совершенно не бандитский, входили какие-то бизнесмены и просто хорошие люди.

Поэтому «Ночные Волки» решили, что просить разрешения у этих лохов для настоящей MG не по понятиям. Поэтому они просто напали на этот клуб, сняли с байкеров цвета, а часть клубных жилетов ещё и обоссали. В общем, по всем понятиям нанесли непоправимое унижение этому клубу.

Так в Украине и появились Бандидосы. Всё просто – чувак из уничтоженного и опозоренного клуба поехал в Америку, познакомился там с бандидосами, занес им, очевидно, денег, и приехал в Украину уже с миссией организации дочернего чаптера. Бандидосы, что особенно важно, согласились. Подумаешь, это же просто пацаны, которым обоссали их цвета, давайте примем их в нашу крутую международную банду настоящих мачо.

Спрашивается, в чём магия? Что, реально кто-то верит, что в случае очередного конфликта с какими-нибудь очередными волками, реально из США высадятся настоящие техасские бандидосы и вступятся за нас, лохов? А чо, бля, если нет?
Пауза.

Ой, як невдобно выйшло. По результатам предыдущего абзаца можно провести какие-то невыгодные параллели в актуальной украинской политике, да?

Ну что ж, параллели, так параллели. Потому что знаете, что? Оказывается, реально кто-то верит. Потому что с тех пор бандидосов по Украине развелась целая куча, и масштабных конфликтов с другими клубами у них нет, и в ряде городов они – доминирующий клуб. Потому что ну это круто же – быть настоящим преступником, однопроцентником, принадлежать к международному преступному картелю.

Люди вообще удивительно на многое готовы, чтобы получить право принадлежать к международному преступному картелю. Готовы годами ходить на работу в офис. Зарабатывать серьёзные деньги. Купить за эти деньги себе в магазине дорогой мотоцикл. Сдавать ежемесячные взносы. Чтобы гордо носить нашивку «1%».

Как «Ночные волки». Волки тоже большая банда. Перестрелки у них с «Тремя Дорогами». Человека убили. С охранниками Джабраилова пострелялись, потом извинились.

В первую очередь я хочу поблагодарить читателей, которые откликнулись на мой очерк “Малая Отечественная Война: большие события в воспоминаниях маленьких людей”, и добавили к нему свои истории. Стоило бы, наверное, создать сайт наподобие Википедии, где любой мог бы просто оставить рассказ о войне, свой или услышанный от других. Было бы здорово, если все те небедные люди, вовсю паразитирующие на образе Великой Отечественной войны, вместо выдуманных ими же ленточек и дурацких клоунад, вложили бы средства в сохранение того, что имеет печальное свойство уходить со своими носителями – личную память. Разве не важнее сохранить неподдельные эмоции человеческого опыта как прививку от раздутой истерики официоза.

Почему же все-таки День Победы отмечается 9 мая?

Я даже не имею в виду 8 мая, который отмечается во всем мире как день Победы в Европе. Я понимаю, почему советское, а теперь и российское руководство, настаивало и настаивает на разделении понятий “Вторая Мировая война: Европейский театр военных действий” и “Великая Отечественная”.

Во-первых, война велась по всему земному шару, на огромных пространствах суши и океанов, и противостояние Германии с Советским Союзом было весьма важным, но не единственно важным ее эпизодом, и признать это значило бы признать себя частью общего, взаимосвязанного процесса, основанного не народном героизме и мудрости вождей, а объективной реальности ресурсов и экономик.

Во-вторых, фокус на периоде 1941-1945 годов позволяет избегать неприятных подробностей предшествующих лет, когда Сталин и Гитлер де факто являлись союзниками по установлению нового порядка в Европе.

Не стоит также забывать, что если бы в 1940 британского премьер-министра звали не Уинстон Черчилль, мир сегодня мог бы выглядеть совсем по-другому. Концепция немецкого блицкрига была проявлением военного гения только отчасти. Ее главной составляющей был тот факт, что по своим людским и материальным ресурсам Германия не была в состоянии выиграть затяжную войну. Что и подтвердилось в первую мировую. Если Германия еще могла состязаться с примерно равной ей по ресурсам Францией, то ни один из трех гигантов того времени: США, Великобритания и СССР, ей не был по зубам. Единственно стратегией, имеющей шанс на успех, подобно манере боя боксера Майка Тайсона, было попытаться нанести ошеломительный, молниеносный удар как можно раньше в поединке, и надеяться, что ошарашенный противник, не приходя в себе от нокдауна, сдастся на милость победителя. Так произошло с Францией в 1940. Вермахт нанес мощный неожиданный удар в неожиданном направлении и франко-британский фронт развалился. Помня о том, что Франция понесла самые большие людские и материальные потери в Первой Мировой войне, французское руководство решило на сей раз сохранить жизни ценой потери нации и признало поражение.

Это было, и об этом стоит сказать отдельно, прямым результатом недальновидной французской политики. Вторая мировая была продолжением, второй серией, если хотите, Первой мировой войны. Ее неизбежность была заложена в самом том факте, что Германия вовсе не проиграла войну в 1918 на полях сражений. Она просто выдохлась в тылу. Поражение ей было нанесено в мире, когда державы-победительницы, ведомые как раз Францией, именно с целью искоренения германского милитаризма разоружили, разделили и раздели, словно разбитую в пух и прах, нацию. На чью землю, на самом деле, они так и не смогли вступить. Чем непродуманно посеяли семена недовольства, что в свою очередь создало ту питательную среду, в которой гитлеровская партия нацистов смогла успешно пустить метастазы. Эти уроки были успешно учтены после победы в 1945 году, когда на этот раз действительно поверженную Германию (и Японию) не поставили на колени как униженного врага, а помогли ей подняться в качестве равного партнера. Побеждать тоже нужно уметь, чтобы воевать одну войну один раз. Вот этот результат победы никто не вправе забывать! Но к 1936 году, Германия, беззастенчиво блефуя с избегающими новой большой войны оппонентами, вернулась на мировую арену сильнее и еще агрессивнее, чем прежде. (Больше на эту тему вы можете прочесть в работе “Джазовая импровизация на тему современного корпоративизма”)

Победить Германию могла простая, но жестокая тактика, известная в боксе как “rope-a-dope”, когда боксер пассивно жмется к канатам, ожидая своего момента, когда долгие барражи ударов утомят соперника больше, чем покалечат его самого. Именно так великий боксер Мохаммед Али победил превосходящего его Джо Фрезера. Но для этого необходима решимость подниматься с пола ринга после каждого зубодробительного нокдауна.

Что и сделал Черчилль после катастрофы в Дюнкерке. Несмотря на то, что силы Британии были распылены по всему земному шару, несмотря на то, что Гитлер в тот момент имел подавляющее военное преимущество, несмотря на то, что Великобритания на тот момент была ЕДИНСТВЕННЫМ в мире государством, противостоящим не только Германии, но и ее союзникам Италии, Японии и Советскому Союзу, и ей на помощь никто особо не спешил, ее премьер-министр, тем не менее, заявил примерно следующее: “Нет! Мы никогда не сдадимся, мы будем драться как можем, чем можем, когда можем, где можем, но никогда не признаем своего поражения”. И британцы эти чувства разделили, а британские летчики подтвердили их искренность в битве за Британию, сделавшей невозможной высадку Вермахта на острова.

Но и тогда все вполне могло закончиться ничьей. Несмотря на то, что время играло на Британию, западные демократии вполне могли жить и с Гитлером, если бы его экспансия могла остановиться. Да и главные преступления гитлеризма были совершены позже, уже в самом разгаре войны. Так что, не защита гуманистических ценностей демократии и свободы послужили причиной вступления в войну, а прямая агрессия Германии. Что и случилось в июне 1941. Гитлер решил взять Сталина на понт, чтобы пополнить ресурсную базу и сделать жизнь Черчилля еще труднее.

Теперь, возвращаясь к вопросу Дня Победы, почему он празднуется в мае, а не июле или августе? Каким образом страна, с самого момента своего создания жившая убеждением, что война неизбежна, постоянно готовившаяся к этой войне и имевшая крупнейшую армию, не одержала победу в ее начале? Каким образом, вместо ожидаемого триумфа, Красна Армия потерпела САМЫЕ страшные поражения в МИРОВОЙ истории. Каким образом, в ситуации, где две страны, по крайней мере, десятилетие готовятся к взаимной войне, когда эта война, наконец, происходит, сторона с явным преимуществом оказывается полностью разбита на своей территории?

Когда сталинские и путинские апологеты начинают бить в себя в грудь и кричать, что Польшу и Францию немцы разнесли за месяц, им стоит тихо напоминать, что за тот же месяц Советский Союз был разгромлен, причем неоднократно, в масштабах превышающих любую европейскую катастрофу, и не будь у него почти 200 миллионов населения и 6-й части всей земной суши, судьба его была бы совсем печальной.

Десятилетия тотальной милитаризации общества и промышленности, передовых военных разработок и бесконечное строительство укреплений на западных границах в условиях авторитарной системы, основанной на личных связях и идеологической преданности, не терпящей критики и верящей только в себя, оказались бессмысленными. Когда советское верховное командование, внимательно проанализировав тактику блицкрига Вермахта в Польше и Франции, пришло к выводу, что против СССР немцы ее не примут, поскольку Красная Армия сама была пионером “молниеносной войны”, это стало показателем проблемы самого мышления, изменить которое могла только масштабная катастрофа. Когда превозносят советских лидеров того времени за их вклад в Победу, стоить помнить, что в другой стране, тех же лидеров за их вклад в Поражение погнали бы с занимаемых должностей самой поганой метлой. Если бы, конечно, не судили и расстреляли за саботаж и некомпетентность.

Немцы оказались безжалостными учителями. За каждую ошибку они карали жестоко. Когда говорят, что Победа досталась великой кровью – это не метафора. Хотя стоит добавлять, кровью, пролитие которой вполне можно было избежать при грамотном руководстве. Но при этом и командование уже не могло позволить себе предаваться самообману – результаты были налицо. Потери людей и территории заставило руководство думать не в идеологических лозунгах, а в конкретных практических терминах. И нужно воздать должное тем, кто организовал быструю эвакуацию людей и индустрии вглубь России, что в тех условиях было почти чудом. Когда людям давали возможность делать свое дело – они его делали.

Судьба войны была решена, когда переживший потрясение первых дней войны и избавившийся от страха вполне заслуженного военного переворота, Сталин повторил вслед за Черчиллем, что ни он, ни советский народ никогда не признает своего поражения. Под Москвой командованию позволили вернуться к стратегии и тактике, основательно разработанными военными теоретиками, которых репрессировали в конце 30-х, и Вермахт был впервые безоговорочно побежден. Война перестала быть молниеносной, и Германия была обречена.

То, что она еще три с половиной года была способна не только эффективно отбиваться, но и успешно атаковать, достойно удивления и, с технической точки зрения военного дела, наверное, восхищения. Германия воевала на два, а точнее 3-4 фронта, на воде, суше и воздухе, в Африке и Арктике с такими экономическим гигантами как США и СССР, имеющими доступ к любым ресурсам. Их недостаток Германии пришлось компенсировать технологическими прорывами в химической промышленность. 70-я годовщина победы могла бы праздноваться в году так 2013, если бы не умение немцев вести войну в неравных условиях.

Союзники в теории могли победить Германию по отдельности, но в действительности им пришлось это делать вместе. И это спасло невообразимое количество жизней. Да, и Великобритания, и Советский Союз, не говоря уже об Америке, могли бы справиться один на один с Гитлером. Но в глобальной политической игре, в отличие от бокса, один на один практически не бывает. А если и бывает, то в таком случае принесенные в жертву люди сделают победу равной поражению. Для восстановления Европы потребовалось целое поколение. В другом раскладе это могло бы занять столетие.

Мы все в долгу друг перед другом. В долгу перед британцами, в одиночку вставших на пути Гитлера, пожалуй, единственными, кто от начала до конца бились с нацистами. В долгу перед советскими солдатами и гражданами, выдержавших страшнейшие в истории удары и от искусного в войне врага, и в спину, от своего же подлого руководства, но, тем не менее, нашедших в себе силы и волю биться насмерть с большей частью немецкой армии и разбить ее. В долгу перед американцами, которые за два года буквально из ничего создали могучую армию и флот, способные воевать на несколько фронтов, раскиданных по миру, чья промышленность потоком поставляла продукцию союзникам, без чьей еды многие наши отцы и деды просто бы умерли от голода. В долгу перед всеми, кто сознательно и пусть даже несознательно принес себя в жертву войне.

В этом нет никакой сентиментальности. Те, кто любят поговорить о некой Великой Победе советского народа, не знают или не желают знать, что прошедшие и пережившие эту войну люди так о ней не думали. Великими были только поражения, трагедии и страдания. И великим было облегчение, что весь этот великий ужас, наконец, кончился. Найти величие, находясь в окружении развалин, разрухи и десятков миллионов трупов, человек, сохранивший хоть толику здравого ума, не мог. Только вздохнуть и подумать, что, вот, кончилась, в кои-то веки, эта треклятая война, которую я не просил и не хотел, и мне не нужно больше оглядываться на каждый шорох и падать наземь от громких звуков. Вожди и военачальники поздравят друг друга с победой и поднимут тосты в честь ее и друг друга. А мне, может, впервые за долгое время, удастся выспаться и набраться чуть-чуть немного сил, потому что завтра мне все это невиданных масштабов дерьмо еще лет 20 придется разгребать.

День Победы 9 мая был придуман, чтобы вырезать один из эпизодов мировой войны из общей канвы истории и поставить особняком, чтобы избежать необходимости признавать неприятную правду о роли Советского Союза в развязывании второй мировой бойни, о преступных провалах политики руководства страны и лично Сталина, задаваться вопросом: почему после многих лет подготовки и безжалостной эксплуатации трудящихся во имя нужд обороны, война была почти проиграна противнику, с которым было вполне по силам бороться? Но если первые 20 лет после войны это была печальная дата общей разделенной и пережитой боли, со слезами на глазах, то впоследствии это превратилось в торжество советского, и только советского, оружия и героизма народа, только советского народа, а сегодня и совсем перешло в хроническую стадию бесстыдного, просто оргазмического фетиша. Все, что раньше, по крайней мере, эмоционально было связано с 9 мая, сегодня уничтожено и узурпировано политическими кремлевскими кликушами. Оставьте его Путину!

Отечественная война украинцев началась с оккупацией Чехословакии в 1938, и ее украинских земель, еще до атаки на Польшу и ее украинских земель в 1939. Можно спорить, закончилась ли она в 1945, или в 1950-х, или 1991, или еще вообще не закончилась. Но решение перенести фокус с 9 мая на 8, День Победы в Европе, было верным по времени и сути. Оно ставить нашу войну в общеевропейскую и общемировую перспективу, напоминает о том, что мы были не одни, мы были едины с другими людьми земли.

День Победы нам пытались и пытаются продать как возрождение лозунга «За Родину! За Сталина!». Но Вторая Мировая война имела и другой, более подходящий девиз:

Вместе мы устоим, по отдельности мы падем!

United we stand, divided we fall!

И это важная
разница во взгляде на жизнь..

Дмитрий Бергер, Канада, "Хвиля"