Сергей Кандауров удивил с самого начала, назначив интервью на очень нестандартное время: изначально договаривались встретиться около полуночи, но благодаря несостоявшемуся второму тайму матча Днепр – Металлист (рабочий график Кандаурова на ТВ благодаря этому изменился) встреча состоялась чуть-чуть раньше.

Удивлял Сергей Викторович и во время интервью: отвечал прямо, не уклонялся и не убегал от, возможно, не самых приятных тем, наложив, правда, табу на один этап карьеры.

О вреде результата

– Виктор Леоненко как-то сказал, что «ящик» высасывает из него энергию и потом он не спит всю ночь. У вас, вижу, та же история?

– Времени на длительный восстановительный процесс у меня нет (улыбается). После эфира надо поспать пять часов в номере, потом на поезд, а завтра уже работа.

– Я был удивлен, что вы принципиально не даете интервью по телефону. Обычно безработные тренеры в этом плане очень любезны: готовы комментировать любые события. Вам не нужен лишний пиар?

– Тут два момента. Во-первых, пару раз ваши коллеги искажали мои слова, а во-вторых, я ведь не безработный: работаю в училище. Без дела не сижу.

– Я изучил немало материалов о вас, но, по правде говоря, не нашел информации о нынешнем месте работы. Кроме телевидения.

– Официально работаю в училище ХДВУФК старшим тренером: у меня в подчинении 10 тренеров и 75 детей, четыре возрастные группы. Поставили меня туда от Металлиста: клуб курирует отделение футбола. То есть я такой себе буфер между директором училища и Металлистом.

– Какие возрастные группы ведете?

– Старшие: 2000, 1999, 1998 и 1997 годов рождения. Моя задача простая: переход максимально большого количества моих воспитанников в систему Металлиста.

– Раз уж зашла речь о детском футболе, развейте или подтвердите два тезиса. Правда ли, что у нас идет неоправданный акцент на физику?

– Нет, это уже устаревшее мнение: младшие работают исключительно над техникой, у старших добавляется тактика, а физика уже у 16-17-летних.

– Хорошо. Тезис №2 – в детских школах во главу угла ставится результат.

– Это да.

– Это плохо?

– Однозначно плохо. В моей жизни был тренер, которого интересовал результат, – все остальное по барабану было, я через это прошел. Я категорически против этого, но, увы, бывают разные ситуации. Смотрите, например, как случается: мы попали в группу чемпионата Украины с киевским Динамо, Шахтером, Ильичевцом, Металлистом. По кадрам им, понятное дело, уступаем: все идут в эти команды, а нам остается собирать игроков по крупицам. Мы сейчас идем недалеко от последнего места, а если вылетим, то у нас останется всего лишь два возраста.

– И?

– Получается, меньше игроков останется, меньше тренеров... Выходит, я не справляюсь со своей работой, меня тоже увольнять нужно.

– И какой же выход?

– Никакого. Мы заложники ситуации. Не хочется спешить с детьми, но как не спешить, если можно вылететь и на этом все. Замкнутый круг.

Пини Захави

– Ваше поколение любит сокрушаться: не в то время, мол, играли. О вас такого не скажешь – период разрухи провели за границей. С самого начала стремились поскорее уехать?

– Ни в коем случае. Вообще, мечтал перебраться в Россию: ЦСКА меня звало активно. Это было то ЦСКА, которое Барселону еще громило, если помните.

– Почему вас продали в Израиль тогда?

– Маккаби больше денег давал. Так и сказали: либо едешь туда, либо никуда не едешь.

– Слышал, что в Хайфе вас и сейчас готовы на руках носить. Все сложилось отлично, хоть и не хотели ехать изначально?

– Да, когда приезжаю сейчас, то люди до сих пор на улицах узнают. Президент клуба встречает всегда: номер в отеле – пожалуйста, авто на прокат – не вопрос. Счастлив, что оставил о себе такую хорошую память.

– Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с Пини Захави, который считается едва ли не самым крутым агентом мира.

– Дело было так: приезжал я в Израиль с другим агентом, о нем и говорить сейчас не хочу, а потом уже Захави предложил мне свои услуги. Кстати, перезаключал контракт с Маккаби я исключительно своими силами: сам вел переговоры, сам все подписывал, притом на иврите, а мне тогда всего лишь 21 было.

– Ого.

– Да, с языками у меня проблем никогда не возникало.

– Захави уже тогда был суперагентом или только начинал?

– Насколько я знаю, он уже тогда вершил большие дела: с Рио Фердинандом сотрудничал, например.

– Он не владел какой-то частью прав на вас?
– Нет, только проценты по контракту.

– Стандартные 10 процентов от зарплаты?

– Да.

– В чем его главная фишка?

– В работоспособности. Я бывал в его лондонском доме: там все обвешано листочками, факсами, разными досье и прочим. Мотается постоянно: Израиль, Англия, Южная Америка. Большой профессионал: изучает каждого футболиста под микроскопом. Не только как он играет – хорошо или плохо, а всю подноготную: кто у него бабушка и дедушка, какой характер, пьет или не пьет. И меня так изучали.

– Он вас не вдохновил на агентскую карьеру?

– Не задумывался как-то даже. Далек от всех нюансов, наверное...

– Вы же в 21 год уже на чужом языке контракты заключали самостоятельно! Задатки точно имеются.

– Сейчас агентов пруд пруди. Посмотрите на тех, кто, скажем так, «опекает» ребят из второй лиги. Они там 500 долларов зарабатывают, а они с них стодолларовую дань собирают. Не хочется быть в этой теме.

400 тысяч евро

– Захави виноват в том, что Бенфика осталась должна вам 400 тысяч долларов и шансов, что вы их всего же получите, фактически нет?

– Все запутанно, я не могу ответить на этот вопрос: сам не знаю ответа.

– Расскажите то, что знаете.

– Вышло так, что официальные бумаги были в двух экземплярах: португальском и английском. Во втором варианте было написано об этой сумме, а в первом – почему-то нет, этот момент оказался упущен. Силу же имеет португалоязычный экземпляр. Таковы законы. Тогдашнее руководство божилось, что все отдадут, но...

– Это ведь упущение агента?

– Тяжело сказать. Он потом, кстати, юристов из Челси заставил подсуетиться, они помогли составить бумаги в ФИФА, но все без толку.

– Надежда умерла последней?

– В общем-то, да, но если вдруг, хотя бы часть отдадут – я двумя руками «за» (смеется).

– Захави как-то сказал, что его секрет успеха – исключительно в порядочности. Подписываетесь под этими словами?

– Он всегда все выполнял от А до Я. У меня никаких претензий к нему нет. Даже по ситуации с теми 400 тысячами я склоняюсь к тому, что это не его вина.

– Когда последний раз общались?

– Года полтора назад. Он сейчас занятой: телеканал футбольный в Израиле открыл, много чем занимается. Разве что через его помощника приветы друг другу передаем.

– Почему такой сильный агент не смог решить ваш вопрос с разрешением на работу в Англии, где вы должны были играть после Бенфики?

– Так дело не в этом было: у меня имелось право на работу, так как был вид на жительство в Португалии. В Астон Вилле президент попросту побоялся брать меня из-за травмы колена. Вышло так, что период дозаявок закончился, и я тренировался с разными командами. Понятно, что надеялся на подписание контракта с каким-то из этих клубов зимой.

– С кем тренировались?

– Эвертон, Лидс...

– Это был тот знаменитый Лидс Дэвида О’Лири?

– Тот, там мощная компания собралась тогда: Марк Видука, Алан Смит. Эвертон, кстати, тренировал Дэвид Мойес.

– Если глобально, то чем английские сборы отличаются от украинских?

– Отличий очень много. Например, паузы между тренировками небольшие. С утра занятие, потом туда-сюда – и уже после обеда опять. Почему так – не знаю. Очень тяжело. Сборы проходил с Астон Виллой, с остальными тренировался уже по ходу сезона: может, у них сборы иначе проходят.

–А недельный цикл?

– Как такого недельного цикла нет: очень плотный график, между большим количеством матчей тренировки легкие. Даже тактических занятий немного.

– Тогдашний чемпионат Израиля был сильнее украинского?

– Он был сильный благодаря тому, что там заканчивали карьеру такие люди, как Баль, Кузнецов, Уваров, Третьяк. Уровень был приличный. Сильнее ли чемпионата Украины – не могу сказать.

«Общаться с Овчинниковым запрещал агент, говорил: «Еще пить будете…»

– Сергей Юран рассказывал, что в Бенфике постоянно случались драки: в основном местные прессовали иностранцев. Как вас встретили?

– На момент моего приезда в Бенфике уже было десять легионеров, коллектив интернациональный, так что проблем не возникало.

– Так и не возникло?

– Был один инцидент. Грэм Сунесс после моего первого сезона в Лиссабоне приобрел англичанина Майкла Томаса, на мое место. Вышло так, что мы подрались на тренировке.

– На почве конкуренции?

– Вот так получилось, что именно с ним сцепился. Меня потом еще журналисты долго донимали этой темой. Вообще, отношение к иностранцам там, конечно же, совсем другое. У нас, посмотрите, сумасшедшие условия создаются, чуть ли не в «пятую точку» целуют. В Европе все иначе: дали тебе квартиру, дали тебе машину, а дальше – сам. Что-то случилось – разгребаешь самостоятельно.

– Вы были готовы к тому, что в Бенфике никто с вас пылинки сдувать не будет?

– Я ж уже на тот момент за границей поиграл, чувствовал себя вполне раскрепощено. В бытовом плане, знаю, сложнее было Сергею Овчинникову. Когда он приезжал, я был очень рад: будет с кем общаться на родном языке. В итоге вышло, что вне поля мы общались лишь однажды – собственно, когда он приезжал.

– ?!

– Агент запретил: у футболистов из России, мол, репутация плохая. Вы где-то посидите, пить там еще что-то будете, потом поймают – не отмажешься. Хотя компаниями ездили постоянно куда-то: с португальцами, англичанами. Овчинникова с нами, к сожалению, не было.

– Я всегда думал, что в Европе личную жизнь игроков наоборот никак не лимитируют: за пределами поля делай, что хочешь, лишь приноси результат...

– Так и есть. У нас привыкли все делать из-под палки, чтобы с криками, чтобы тренер заставлял... Там никто кричать не будет. На матчи приезжали на своих машинах, заезды вечером только перед самыми важными играми.

– Никогда не случалось, чтобы кто-то опаздывал на матч?

– На моей памяти – нет.

– С каким тренером в Бенфике работалось комфортнее всего?

– С Хайнкесом. Однозначно. Он ко мне с уважением относился, мы часто общались.

– Вы не встречались с ним, когда Байер Хайнкеса приезжал в Симферополь и в Харьков?

– В Симферополе – нет, а в Харькове встретились. Посидели, пообщались, я ему подарил пятилитровую бутылку водки украинской.

– Откупорили сразу?

– Нет, водку мы не пили – это был презент (смеется).

– На тренеров принято вешать ярлыки: тактик, психолог, мотиватор. Каким вам запомнился герр Юпп?

– Интеллигентнейший человек. Никогда не кричал. На установке его, правда, не всегда понимал: он владел испанским, а переводчика рядом не было. Позже выучил.

– Какая его фишка в тренировочном процессе?

– Практически вся работа – с мячом. У него мы, по сути, и не бегали. Я сторонник того, чтобы вообще не бегать.

– Ну. не будет ведь условный Гелиос под вашим руководством четыре месяца зимней паузы только с мячами возиться.

– Конечно, физическая готовность была, и дорожка, и все остальное. К тому же надо было в нашу федерацию нормативы сдавать, это предусмотрено, такая программа. Без этого никуда.

– С Жозе Моуриньо так толком поработать не удалось, верно?

– Да, я был травмирован, а он проработал в команде всего лишь три месяца. Там сменился президент – соссиос другого руководителя выбрали. Новый же президент Моуриньо у руля не видел, и он спровоцировал сам конфликт: пошел просить повышение зарплаты, ему не дали, он ушел.

– Моуриньо уже тогда считал себя супертренером?

– Не думаю, тогда у него начинало только что-то получаться. Тем более, после Бенфики он не постеснялся пойти в Лейрию, в клуб-середнячок, ничем особо непримечательный. Это уже после Лейрии он пошел на повышение в Порту.

Температура 40

– Вас что-то связывает с Лиссабоном сегодня?

– Ничего. Уже ничего. Были там и агенты знакомые, и квартира, но давно ничего нет.

– Давно – это сколько?

– Лет пять. Раньше ездил дважды в год: летом и зимой.

– Какой ваш самый счастливый день в Бенфике?

– День подписания контракта. Это случилось под Новый год, 25 декабря. Приехал просто поговорить, а вышло так, что уже через пару часов подписал контракт. Прилетел в полночь, а в три часа ночи уже ставил подпись на бумагах. Со мной в тот день подписал контракт и знаменитый чех Карел Поборски, а также португалец Луиш – вы вряд ли его знаете, не самый известный футболист. Уже второго января я играл во всепортугальском дерби против Порту.

– Самый неприятный день?

– Наверное, тот, когда мне сделали неправильный укол, который должен был избавить меня от проблем с коленом. Фактически этот укол поставил крест на моей карьере: была занесена инфекция. Я дня три с температурой 40 провалялся, потом еще три месяца на костылях ходил.

– Что делать с такими врачами?

– Его уволили. Не сразу, правда, но все же уволили – где-то через полгода.

– Он пошел дальше лечить?

– Ну, у него там своя клиника была. В португальских клубах доктора приходящие: они не все время с командой, как у нас. У них есть еще какая-то своя параллельная работа.

Под мостом

– В Металлисте вам было тяжело: Михаил Фоменко делал ставку на силовой футбол, забросы через все поле...

– Это называется – под мостом (улыбается).

– Такого не слыхал еще.

– Да, стоишь под мостом, а мяч летает. Хотя мы неплохо играли: жаль, отобрали у нас четвертое место. Я, правда, не могу сказать о себе, что играл в свой футбол.

– Ашдод и Салгейруш – доигровка карьеры?

– С Ашдодом связаны приятные воспоминания. Помог вытянуть клуб из зоны вылета, сохранил на плаву.

– В Салгейруше какая была история?

– Много пообещали – мало вышло на выходе. Я быстро развернулся и уехал.

– Вы много забивали в Гелиосе...

– Если можно, по этому клубу вообще ничего не хочу говорить. Мне неприятна эта тема. Так и напишите.

– Ну, я все же пару вопросов приготовил. Какая, например, была мотивация выступать на таком уровне? Точно ведь не деньги.

– Получал я символические 500 долларов в месяц. Попросили помочь молодой команде – я согласился, все равно тогда ничего не делал, сидел в Хайфе. Тогда я уже начинал и тренерской карьерой заниматься на курсах.

– Да, напоследок хочу как раз об этом. Почему решили начать с самых низов, с второлигового харьковского Арсенала? Почему не пошли ассистентом в какое-то более презентабельное место?

– Да, позвали во вторую лигу, харьковская команда. Молодежь играла, 18-летние ребята, самому старшему, кажется, 21 был. Я попробовал, мне понравилось. Команду слепил неплохую, мы должны были выходить в первую лигу, но нас в конце сезона просто убили, не пустили моих мальчишек на повышение. Потом был Гелиос, но говорить об этом не хочу.

– Вы остались довольны лично собой?

– Я много анализировал и пришел к выводу, что – нет, недоволен. Во мне скорее преобладал игрок, чем тренер. Наделал кучу ошибок, сейчас уже помудрел, повзрослел.

– Вы когда-нибудь пытались поднять европейские связи и попытаться где-то устроиться ассистентом?

– Врать не буду: да, действительно, пытался, звонил тому же Пини. Он говорил, что варианты есть, но почему-то не срасталось. Мой набор языков не подходил: знаю я немало, да вот с английским туговато. В Грецию предлагалось, на Кипр, там английский в основном.

– Почему бы за полгода не подтянуть знания до нужного уровня?

– Если бы я знал, что это поможет, то за месяц бы подтянул.

– Что поможет вернуться к тренерству?

– Не знаю. Считаю, что своего последнего слова не сказал. Очень хочу вернуться.