Тема с политическим подтекстом!

[дзофф]

Создано импульсное электромагнитное оружие

Исследовательская лаборатория ВВС США (AFRL) завершила разработку импульсного электромагнитного оружия, которое будет использоваться для высокоточного выведения электроники противника из строя. Как сообщает The Motley Fool, в основу нового оружия легла установка CHAMP, разработкой которой во второй половине 2000-х годов занимался американский авиастроительный концерн Boeing. В новом проекте также задействованы американские компании Raytheon и Lockheed Martin

https://nplus1.ru/news/2015/05/26/champ#

[domic]

В Украине годами формировалась плохая традиция, когда народный депутат считался предметом тёмным и исследованию не подлежал. Но постепенно всё меняется. И хорошей традицией становится всесторонняя объективная оценка работы народных избранников.

Группа ИС-Харьков представляет вашему вниманию вторую инфографику о народных депутатах, избранных в Харьковском регионе или имеющих с ним тесные связи. Первая - с исследованием благосостояния нардепов и их семей - здесь.

Новая инфографика отражает в основном количественные ТТХ депутатов. Она не должна рассматриваться как исчерпывающая характеристика для выводов. Потому что депутат может написать один системный закон по сложной проблеме, а может подать десять мелких изменений либо маразматических текстов, которые никогда не будут приняты. Но все эти телодвижения попадают в статистику.

В целом картинка дает представление о том, как строят свою деятельность нардепы. Одни постоянно рвутся к микрофону. Другие пишут законы. Третьи забрасывают органы власти запросами. Андрей Билецкий воюет. Кто-то прогуливает и раздает "корочки" помощников.

ИС-Харьков по итогам двух сессий подготовит краткий обзор о содержании работы ключевых депутатов. Чтобы показать, над какими вопросами они бьются, какие темы лоббируют. И вообще - есть ли от них хоть какая-то польза.

Крупнее >>

http://sprotyv.info/ru/news/harkov/rezul...nfografika

[domic]

Какой знакомый интервьюер у "лица МММ"

[zlex40]

Статус-77

Соавтор проекта Last30.ru («Последние тридцать») Сергей Простаков рассказывает, как принцип «разделяй и властвуй» дал осечку, а русский, украинский и армянский националист, встретившись в 1977 году в мордовской колонии, перешагнули идеологические разногласия и вместе организовали крупнейшую акцию неповиновения заключенных в послевоенном СССР.

Это была во многих отношениях уникальная зона

В конце августа 1976 года сидевшего уже второй срок русского националиста Владимира Осипова неожиданно этапировали в небольшой лагерь в мордовском поселке Барашево. Это была во многих отношениях уникальная зона. Контингент насчитывал всего сорок заключенных, но все они были как на подбор: полицаи, бандеровцы, лесные братья, власовцы – сплошь коллаборационисты и участники вооруженного антибольшевистского сопротивления времен Второй Мировой.

Единственным, кто оказался здесь за мыслепреступление, был украинский диссидент-националист Вячеслав Черновол. Для Осипова, никогда раньше не замеченного в симпатиях к идее украинской независимости, нашлось в огромной уголовно-исправительной системе СССР только одно свободное место – рядом с Черноволом.

«Чекисты решили соединить в одной микрозоне, где больше некуда податься, двух антиподов, двух националистов противоположных ипостасей, соединить несоединимое. Мы должны были рвать и метать друг на друга, есть поедом один другого. И я, и Черновол эту тактику КГБ легко раскусили и, не сговариваясь, молчком вынесли за скобки все, что нас разделяет, и, общаясь, говорили лишь на темы, не вызывавшие споры», – писал позже русский националист в своих воспоминаниях.

Так опрометчивый ход оперативников послужил толчком к организации одной из крупнейших акций неповиновения брежневских лет – «Ста дней борьбы за статус политического заключенного».

Инакомыслие вместо контрреволюции

В 1943 году Сталин уже предчувствовал победу над Германией. Половина Украины возвращена, взят Смоленск, красноармейцы вступили в Белоруссию. C освобожденных территорий в ГУЛАГ хлынул большой поток «предателей Родины» – оказывавшихся под оккупацией, военнопленных, коллаборационистов. Перед системой стояла задача дополнительной изоляции «политических» от остальных з/к. Новые лагеря с более строгими условиями содержания получили старорежимное название – каторга. На лагерные ватники там нашивали номера, заключенным были запрещены элементы «вольной» одежды, рабочий день – увеличен. На советскую каторгу отправляли минимум на 15 лет. К концу правления Сталина из 3,7 млн человек, осужденных по политической 58-й статье «за контрреволюционные преступления» (разные историки до сих пор приводят разные цифры), в лагерях оставались не менее миллиона.

Со смертью диктатора на повестке дня оказался вопрос об их реабилитации. Уже в 1953 году началось массовое освобождение «политических». В 1958 году на волне осуждения сталинизма 58-я статья была изъята из уголовных кодексов союзных республик, а ее состав – размыт по десяткам статей. В УК РСФСР 1960 года целая глава (статьи 64 – 88.2) отводилась под так называемые «государственные преступления». Официально существование политических заключенных в СССР отрицалось. «К таким явлениям и делам возврата нет и в партии, и в стране», – заявлял в 1958-м на майском пленуме ЦК КПСС Никита Хрущев.

Но это, конечно, не означало, что советские люди перестали попадать в лагеря по политическим мотивам. Десталинизация привела к росту инакомыслия. Типичный «инакомыслящий» 1950-х выступает за возвращение к «ленинским идеалам»; с середины 1960-х набирают популярность либеральные идеи. Некоторые шли еще дальше: возникла мода на белогвардейскую эстетику, появились первые советские нацисты, чуть позже распространяется сионизм. В союзных и автономных республиках устойчивым спросом пользуется национализм.

Ответом на волну инакомыслия стала принятая в 1956 году 70-я статья УК, каравшая за «антисоветскую агитацию». В общей сложности с конца 1950-х до начала Перестройки по ней осудили 6 543 человека.

Пик арестов и судов по статье об «антисоветской агитации» пришелся на конец 1950-х — начало 1960-х годов. Под занавес правления Хрущева наказание по ней отбывали около пяти тысяч человек. То было время возвращения в государственную идеологию революционной романтики, которая искренне разделялась обществом. Во многом этим и была обусловлена тактика инакомыслящих: их требования были радикальны, они уходили в подполье и создавали тайные организации; на западных окраинах СССР со времен Второй Мировой продолжалось вооруженное сопротивление.

«Соблюдайте собственные законы!»

После прихода к власти Леонида Брежнева и его команды тактика инакомыслящих меняется. После пражских событий 1968 года внешнюю политику СССР негласно определяет так называемая «доктрина Брежнева»: СССР готов признать разделение мира на сферы влияния сверхдержав, отказавшихся от притязаний на окончательную победу над соперником. «Холодная война» вступила в фазу «мирного сосуществования социалистической и капиталистической систем». Как следствие, советское правительство ратифицировало многие международные договоры и подписало Хельсинкский акт 1975 года, вводивший единые международные стандарты в области прав человека.

Что советская система не будет демонтирована извне, инакомыслящие ясно понимали еще в 1960-х. Общее настроение «нам здесь жить» диктовало новую линию сопротивления: раз свержение или трансформация режима откладывается на неопределенный срок, нужно заставить власть выполнять собственные законы и обещания. Это была претензия на легальность – инакомыслящие выходили из подполья; теперь их называли «правозащитниками» и «диссидентами». Движение достигло своего пика к середине 1970-х годов, когда в столицах союзных республик стали возникать Хельсинкские группы, ставившие своей целью гражданский надзор за исполнением советским руководством взятых на себя на международных обязательств по соблюдению прав человека внутри страны.

Заметили новый тренд и в руководстве карательных органов. 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади в Москве состоялась первая демонстрация протеста, организаторы и участники которой апеллировали к конституции. Председатель КГБ Владимир Семичастный на Совете Министров СССР говорил: «Дело иногда доходит до того, как это было, например, в Москве, когда некоторые лица из числа молодежи прибегают к распространению так называемых «гражданских обращений» и группами выходят с демагогическими лозунгами на площади. Формально в этих действиях нет состава преступления, но если решительно не пресечь эти выходки, может возникнуть ситуация, когда придется прибегнуть к уголовным преследованиям, что вряд ли оправдано».

В ответ на новые формы политической активности в 1966 году УК дополняется статьей 190 – «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Теперь указание на любой недостаток советской системы могло быть признано государственным преступлением. Всего по этой статье за 23 года ее применения в тюрьме оказались 1 609 человек.

Но еще раньше общей практикой советских судов стало использование против несогласных «бытовых» статей. В 1962 году после расстрела рабочей манифестации в Новочеркасске многих задержанных во время беспорядков осудили за бандитизм. Поэт Иосиф Бродский в 1964 году был осужден за тунеядство. Режиссёр Сергей Параджанов, участвовавший в акциях протеста против преследования украинских диссидентов, с 1973-го по 1977 год отбывал срок за мужеложство. Постепенно в инструментарий КГБ входила и карательная психиатрия.

Советская пенитенциарная система тем временем не спешила признавать самого факта существования политических заключенных.

Политзаключенные без ГУЛАГа

В СССР статус политзаключенного последовательно размывался с начала 1930-х годов, когда осужденных по статье 58 стали содержать вместе с уголовниками. Но государственные и уголовные преступления трактовались как одинаково опасные для общества и после смерти Сталина, хотя статьи 70 и 190 советского УК применялись гораздо реже классической «пятьдесят восьмой». В логике советской пенитенциарной системы это, впрочем, лишний раз доказывало, что политических заключенных в СССР нет – отсутствовали прежние масштабы. А принятые в Хельсинки международные обязательства заставляли отрицать наличие «политических» в советских тюрьмах еще настойчивее.

При этом далеко не все осужденные при Сталине по «пятьдесят восьмой» освободились в течение 1953-56 годов. В лагерях оставались многие прибалтийские «лесные братья», украинские «бандеровцы», немало коллаборационистов. С 1956 года они содержались на специальных зонах, где существовало только два режима – строгий и особый. Заключенные там были обязаны работать на общих работах и не имели дополнительных свиданий и посылок (считается, что возможность не работать – привилегия политзэков).

Общая либерализация пенитенциарной системы закончилась в конце 1950-х вместе с ростом количества инакомыслящих. В советских газетах появились «письма трудящихся», авторы которых просили ужесточить условия содержания для «антисоциальных элементов». На декабрьской сессии Верховного Совета 1958 года прозвучало предложение, чтобы «заключенные воспитывались в условиях более тяжкого труда».

В 1962 году в УК была введена статья 77-1 – «Действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений»; она предусматривала высшую меру или срок от 8 до 15 лет. В тюрьмах поздней хрущевской «оттепели» начались расстрелы политических рецидивистов. Многим заставшим еще ГУЛАГ зэкам добавляли по новой статье по 12-15 лет.

Закручивание гаек вызвало ответную реакцию как «политических», так и простых уголовников, уходивших в бескомпромиссное «отрицалово» – демонстративное пренебрежение любыми тюремными правилами. Одной из самых распространенных форм тюремного протеста стали татуировки: зэки наносили себе на лицо антисоветские лозунги. Но статья 77-1 в таких случаях могла трактоваться чрезвычайно широко.

Советский диссидент Эдуард Кузнецов позже вспоминал: “Формально эта статья должна была прекратить «бесчинства заключенных, терроризирующих тех, кто встал на путь исправления, или дезорганизующих деятельность администрации», но на самом деле именно заключенные были буквально терроризированы этой статьей – по меньшей мере, до 1967 года. Стоило сказать стукачу, что он стукач, как вам приписывали «глумление и издевательство» – извольте стать к стенке. Даже выколотый на лице лозунг почему-то уже не считался обычной антисоветской агитацией, но – «действием, дезорганизующим деятельность колонии»”.

За «наколки» в советских зонах перестали расстреливать только в начале 1970-х годов. Последним убитым за антисоветскую татуировку человеком стал некто Тарасов, его расстреляли в мордовском лагере строго режима № 385/10 в декабре 1971 года.

Диссиденты за колючей проволокой

Но к этому моменту в советских лагерях сменилось поколение. Диссиденты, отбывавшие сроки за «распространение заведомо ложных измышлений» – это была первая со времен Сталина большая волна интеллектуально зрелых, образованных людей в советских зонах, готовых начать борьбу за статус политических заключенных. Речь шла не о простых бытовых привилегиях, а о том, чтобы заставить власти официально признать само их существование. В ответ МВД и КГБ нащупывали новую, гибкую тактику борьбы с инакомыслящими в тюрьмах – этого требовал международной престиж в условиях «мирного сосуществования».

В начале 1970-х годов в диссидентской публицистике «статус политического заключенного» пишется с большой буквы – Статус. «Вновь, словно из праха расстрелянных и замученных, возрождается волшебное слово Статус, и вчерашняя анархиствующая «отрицаловка» начинает подводить под свое отчаянное индивидуальное неприятие лагерного режима некую общезначимую платформу – требование Статуса для всех политзаключенных», – вспоминал Эдуард Кузнецов.

Проекты Статуса в те годы пишут на разных зонах; многие из их несвязанных между собой авторов едва знакомы с юриспруденцией. Некоторые слышали о существовании «Международных стандартных минимальных правил обращения с заключенными», но русского перевода этого документа ООН никто и в глаза не видел. Инакомыслящие в тюрьмах объявляют голодовки, лишь интуитивно понимая, ради чего они это делают. Призрачность Статуса позволяла тюремному руководству и органам госбезопасности не замечать разрозненные и нескоординированные попытки политзаключенных предъявить свои требования властям.

Однако борьба за Статус нарастала в течение всей первой половины 1970-х годов. На таком фоне в ноябре 1976 года в мордовской больничной зоне №385/34 встретились Эдуард Кузнецов и Вячеслав Черновол. Первый сидел в советских тюрьмах с 1970 года, когда участвовал в заговоре евреев-отказников, планировавших захватить самолет и угнать его на Запад. Второй попал в поле зрения КГБ в 1965-м, когда во время премьеры фильма Сергея Параджанова «Тени забытых предков» вместе с двумя товарищами поднялся на сцену кинотеатра «Украина» в Киеве, чтобы рассказать залу об арестах инакомыслящих. К моменту встречи с Кузнецовым он отбывал уже второй срок.

Воспользовавшись относительно мягкими условиями тюремной больницы, два политзаключенных начали работать над параграфами Статуса вместе. Этот документ стал наиболее удачной версией из тех, что бродили в списках по зонам и тиражировались самиздатом – так называемый «мордовский вариант».

Статус, составленный Черноволом и Кузнецовым, нелегально разошелся по зонам. Естественно, документ оставался анонимным – в противном случае авторам грозила бы «расстрельная» 77-я статья. Однако текст стал так популярен, что КГБ пришлось запустить свою собственную версию: «мордовский вариант» сочинен в ЦРУ и заброшен в советские ИТУ, чтобы спровоцировать обоюдное насилие между зэками и охраной.

Согласно проекту Кузнецова и Черновола, «политзаключенным является всякий, лишенный свободы за убеждения или деяние, совершенное с политическими целями, а равно всякий, лишенный государством свободы в своих политических целях».

Пока документ расходился по стране, его создателей из «больничной зоны» этапировали в другие лагеря.

Антисоветская зона

Черновол оказался в Барашево. Тамошняя зона была в своем роде реликтом ГУЛАГа: большинство бандеровцев, лесных братьев и власовцев сидели уже не первое десятилетие – все они считались особо злостными антисоветчиками. На фоне гигантских мордовских колоний барашевская зона выделялась небольшими размерами – и тем, что из нее не было совершено ни одного побега. Отсидевшие там вспоминали в мемуарах широкую полосу распаханной земли вокруг забора и необычное даже для тюрьмы обилие колючей проволоки, что вызывало вполне понятные ассоциации с нацистскими концлагерями.

Среди сорока заключенных Барашевской зоны встречались, впрочем, и не самые очевидные «антисоветчики». «В этом концлагере нам со Славой (Черноволом – МЗ) удалось услышать суд над двумя бывшими кагебистами Браверманом и Пачулия. Браверман был начальником следственного отдела КГБ Ленинграда и Ленинградской области. Пачулия начальником КГБ Абхазии. Оба были ближайшими сподвижниками Берии. Причем Браверман представлен к званию генерала. Когда Берия был объявлен “империалистическим шпионом” и врагом народа, во время хрущевского разоблачения “культа личности”, оба были осуждены за пытки и убийства подследственных», – писал позже один из барашевских заключенных Александр Болонкин.

Черновол решил разбудить «заснувшую» на несколько десятилетий зону – ее контингент, не разбавленный уголовниками, представлялся удачным плацдармом для начала кампании за статус политического заключенного. Он сразу стал искать себе единомышленников, пересказывал «мордовский вариант», учил старых зэков приемам борьбы с «современными стукачами» – микрофонами, которые сотрудники спецслужб прятали в одежде и постельном белье заключенных.

В противодействии инакомыслящим тактика председателя КГБ Юрия Андропова на тот момент вполне полно описывалась старыми афоризмами: «разделяй и властвуй» и «если не можешь победить соперника, сделай его своим союзником». Возможно, именно поэтому русского националиста Владимира Осипова решили этапировать в Барашевскую зону. Осипов стал националистом, еще когда отбывал свой первый срок. Убеждения свои он недвусмысленно описывал как православный монархизм, общественным идеалом считал империю Романовых, а в украинских, белорусских и грузинских сторонниках независимости видел сепаратистов с окраин.

«Надеялись гебисты, что Черновол с Осиповым поцапаются, а гебня будет кайфовать. Ну, а мы решили отложить разногласия до полной победы над большевизмом. Каждую акцию проводили вместе!», – вспоминал впоследствии Черновол.

Вскоре в Барашево был этапирован армянский националист Паруйр Айрикян. Так же, как Черновол и Осипов, он отбывал второй срок. В КГБ рассчитывали, что, встретившись в одной зоне, три националиста увязнут в бесплодных спорах и надолго отвлекутся от практической борьбы за права заключенных.

«В общем, совместили трех зубров, с точки зрения администрации. Паруйр обладал общительным характером, был безупречно честным и чистым человеком, несгибаемым борцом за национальное достоинство своего народа. Считаясь антисоветчиком, он был скорее противником турецкого экспансионизма и уж совсем не было в нем русофобии. Черновол-то свою москвофобию прятал от меня, я это чувствовал, а Паруйр с увлечением читал Достоевского и вообще дружески относился к русским», – рассказывал позже Осипов.

Русский националист вспоминает единственный серьезный конфликт, который возник у него с Черноволом. Еще до этапирования в Барашево украинец успел подать в Президиум Верховного Совета СССР прошение о лишении его советского гражданства с возможностью покинуть страну по отбытию срока.

«Так это значит, что вы все отказываетесь от борьбы, что вы все бросаете народ, свою страну и улепетываете туда, где сытнее и вольготнее», – вскипел Осипов. Черновол признал свою ошибку, отозвал ходатайство и рекомендовал сделать то же самое остальным сидевшим по лагерям украинским националистам.

Черновол при этом подчеркивал, что Осипов никоим образом не поддерживал идею украинской независимости. «Не так далеко! Но он требовал освобождения украинцев-политзаключенных, протестовал против преследований людей, которые отрицают насильственные действия», – рассказывал украинский диссидент.

Что произошло в Барашево в декабре 1976 года, когда три националиста познакомились поближе, описывалось в «Хронике текущих событий» – главном самиздатовском журнале тех лет. Договорившись о моратории на обсуждение идеологических разногласий, украинец, русский и армянин стали задумываться о совместных акциях.

«Вячеслав Черновол, перейдя 10 декабря 1976 года на статус политзаключенного (то есть отказавшись выполнять общие тюремные правила – МЗ), не является на проверки и построения, не носит нашивку с фамилией, по возможности не надевает арестантскую одежду, не соглашается на стрижку и раздевание для обыска (его стригут и раздевают насильно)… 31 декабря одновременно с Черноволом был помещен в ШИЗО (штрафной изолятор) Владимир Осипов… На время заключения Осипова и Черновола Паруйр Айрикян объявил частичную голодовку», – писала «Хроника».

Администрация зоны, в которой десятилетиями содержались «старые» антисоветчики, оказалась не готова к столь решительным действиям диссидентов нового поколения. Растерянность тюремщиков хорошо иллюстрирует описанный Осиповым случай в ШИЗО: Черновол «встал на статус» и отказался снимать обувь, как требовали сотрудники колонии. Посыпалась ругань и угрозы, но в итоге надзиратели были вынуждены собственноручно снимать ботинки с заключенного. «Сцена, достойная кисти Федотова», –– заключает в своих воспоминаниях Осипов.

«100 дней»

На Новый год, находясь в ШИЗО, Черновол и Осипов разработали план совместных действий по борьбе за Статус. Черновол собирался в январе 1977 года начать одиночную голодовку, чтобы подать пример остальным. Осипова, словно признав собственную тактическую неудачу, тюремное руководство этапировало из Барашево в прежнюю зону. Видимо, именно этого ожидали сидевшие в ШИЗО. Хотя Черновол впоследствии утверждал, что терпение лопнуло лично у Андропова: русский националист Осипов объявил полную голодовку 12 января – в годовщину массовых арестов украинских национал-демократов в 1972-м, которую диссиденты неофициально отмечали как День украинского политзаключенного.

В 19-й зоне, куда отправили Осипова, он начинает вести тихую агитацию за разработанный им с Черноволом план массовой акции – «100 дней борьбы за статус политзаключенного». Тем же самым в Барашево занимаются Черновол и Айрикян. Начало акции было назначено на канун дня рождения Ленина – 21 апреля.

Между зонами стали летать «малявы» – о готовящейся акции узнавали в дальних лагерях и на диссидентских кухнях. 20 апреля в Страсбурге автор известного эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», эмигрант-правозащитник Андрей Амальрик провел пикет в защиту советских политзаключенных перед зданием Совета Европы. Так вечером накануне акции о ней узнал весь мир – и чекисты в мордовских зонах не были исключением. Уже ночью начались профилактические мероприятия. Стукачей потянули на допросы, усилили охрану, «вражьи голоса» стали глушить с большим, чем обычно, усердием.

Утром 21 апреля 1977 года в нескольких лагерях одновременно около 60 заключенных сорвали номера с бушлатов и пошли в столовую вне строя, не останавливаясь при виде охраны. Ни один из них не вышел на работу.

Так как Хельсинские соглашения поставили крест на возможности применять 77-ю статью к политическим заключенным, участников акции неповиновения стали сажать в штрафные изоляторы. Но «100 дней» оказались настолько масштабными, что изолировать одновременно всех, кто присоединился к акции, было физически невозможно. Многие «вставшие на статус» дожидались своей очереди; чтобы разгрузить ШИЗО, тюремное начальство в Мордовии было вынуждено сократить пребывание «штрафников» в изоляторах с семи до трех дней. Затем, так как акция продолжалась, от такого вынужденного либерализма решено было отказаться – впредь участникам «100 дней» давали уже 15 суток штрафного изолятора.

«Ты выходишь из изолятора, поел в столовой, а через час-другой тебе оформляют новый срок в ШИЗО. Даже не за “отказ от работы”, ты не успел “не выйти”, а за то, что шел в столовую вне строя или не имел нашивки на бушлате… Ты проводишь в зоне сутки или несколько часов и получаешь новые 15 суток», – описывал тактику лагерной администрации Владимир Осипов.

Один из участников акции Михаил Хейфец вспоминал, как «встал на статус»: «Самая тяжелая неделя моей лагерной жизни наступила после перехода на Статус политзэка. В карцер одного за другим ежедневно уводили Ушакова, Шакирова, Солдатова, Равиньша, вот уже и мальчика Мишу Карпенка увели, – а меня все не трогали. Помню, как ходил взад-вперед за бараками по раскисшей от дождей земле, вдавливая в нее тяжелые кирзовые сапоги: “Неужели не заберут? Всего можно от них ждать... А что тогда товарищи подумают!” Но 28 апреля вызвали в штаб – слава Тебе, Господи! – и прочитали постановление на 11 суток карцера».

Штрафной изолятор на 19-ой зоне имел 10 камер и никогда не отапливался. Арестанты получали урезанное питание. Со временем туда стали этапировать всех участников акции. Именно там в июне 1977 года вновь встретились Осипов, Черновол и Айрикян.

Начальник лагеря Пикулин в мае распорядился запретить теплое нижнее белье. «Даже летом в камере днем прохладно, а ночью – по-настоящему холодно… Брежнев, как я уже писал, выдавать бушлат зэку на ночь в ШИЗО запретил. И вот – не забуду никогда холодные июньские ночи 1977 года – ночью ляжешь на железную койку в своей тоненькой куртке и майке, подложив под голову кулак, и пытаешься заснуть. Уснешь ненадолго и просыпаешься от дикого холода», – описывал условия штрафного изолятора Осипов. В ответ оказавшиеся в ШИЗО политические объявили голодовку.

К этому моменту за судьбой «вставших на Статус» следил весь мир. Это заставляло Москву нервничать и давить на мордовский КГБ. Осипов в воспоминаниях отмечает особую роль начальника лагеря Пикулина: тот спускал на тормозах все директивы начальства, которое требовало немедленно и любой ценой подавить сопротивление. Ветеран советской пенитенциарной системе, Пикулин хорошо понимал, чем политзаключенные 1970-х отличаются от зэков ГУЛАГа, не ждал от них бунта и был уверен, что «100 дней» спокойно закончатся в назначенный срок – 30 июля.

Выступая за ненасильственное сопротивление, организаторы акции приравнивали угрозу насилия к совершенному насилию. И действительно, «вставшие на Статус» в массе своей сохраняли спокойствие, соглашались принимать пищу и стричь волосы. По воспоминаниям Осипова, только 22-летний латыш Равиньш (в большинстве доступных источников его имя упоминается с очевидной опечаткой: Равинып – МЗ) Майгонис считал это проявлением конформизма: чтобы накормить юношу, охранникам приходилось открывать ему рот плоскогубцами, ломая зубы.

После «100 дней»

Дни, проведенные в холодном изоляторе, сказались на здоровье большинства «вставших на Статус». Только после окончания акции простуженных и ослабевших людей перевели в медсанчасть. По не вполне ясным причинам – Осипов допускает, что главный врач втайне симпатизировал его товарищам – большинство участников акции еще несколько месяцев оставались в лагерной больнице в Барашево, где в октябре 1977 года объявили однодневную голодовку.

Это сильно разозлило тюремную администрацию. Международная огласка событий в мордовских зонах обязывала к вынужденной мягкости, но теперь, когда шум вокруг «100 дней» приутих, организаторов и участников акции этапировали в разные зоны.

На Черноволе и Осипове вновь оказались ватники с лагерными номерами: новая акция успеха не принесла.

Через год Черновол выйдет на свободу, вернется на Украину и возглавит местную Хельсинкскую группу. В годы Перестройки он станет лидером движения за независимость, в 1991 году проиграет президентские выборы бывшему члену Политбюро ЦК КПУ Леониду Кравчуку, а 1999-м погибнет в автокатастрофе. Для украинцев он остается символом сопротивления в послевоенные годы. Во многих городах страны Черноволу установлены памятники.

Паруйр Айрикян начиная с 1987 года активно участвует в армянской политике. Он помогал беженцам из Нагорного Карабаха, неоднократно баллотировался на выборах президента Армении, а в январе 2013-го пережил покушение.

Владимир Осипов освободится только в 1982 году. Во время Перестройки он пытался возглавить русское националистическое движение, но тон тогда задавало общество «Память». Сегодня Осипов остается активным публицистом и ратует за возрождение Российской империи.

Статьи 70 и 190 советского УК были отменены в 1989 году.

В постсоветской России и на Украине существование политических заключенных официально отрицается.

Сергей Простаков, «Медиазона»

[nato]

#СБУ - консул #РФ дійсно відвідав заарештованих рос. військовослужбовців.З дотриманням усіх норм безпеки та гігієни





https://twitter.com/ServiceSsu/status/60...5877345280

[domic]

Причем по первой фотке можно подумать, что консул в растерянности себе на голову второй бахил напялил

[nato]

(2015-05-27 17:45)domic писал(а):  Причем по первой фотке можно подумать, что консул в растерянности себе на голову второй бахил напялил

Ага!!!!!

[nato]

Сейчас это смотрится немного по-другому

«А ты шо здесь делаешь?», або як Коломойський з Найемом на каву ходили
Київ, ніч з 22-го на 23 березня, 2015 року (та )

[zlex40]

Такая большая
Засада

Осенью 1983 года тогдашний глава КГБ торжественно отрапортовал о полном разгроме диссидентства. Действительно, все активные диссиденты были отправлены в лагеря, многие – в политзону Пермь-36, другие – выдавлены в эмиграцию, «голоса» глушили. а за сам – и тамиздат давали срока сопоставимые с «маковыми» приговорами.

Но уже в следующем десятилетии все историки и публицисты заявляли, что последующий крах коммунистических идеологий, советского строя и СССР, а также превращение диссидентских идей в идеологический mainstream, а диссидентов – в национальных героев было абсолютно закономерно.

Нынешняя российская власть не может карать оппозицию также жестоко: все эти ежедневные поливания помоями в телевизоре и в блогах, 10-суточные аресты, тысячедолларовые штрафы, закрытия СМИ, перетряска редакций, запись в «иностранных агентов», блокирование сайтов – бирюльки по сравнению андроповско-федорчукско-бобковскими репрессалиями. Даже 3-5-летние срока для «избранных» оппонентов не наводят леденящего страха.

Поэтому никакая самая «оголтелая» оппозиция никуда не денется. Она спокойно, на свободе и преимущественно в России дождётся, когда социально-политический DVD перевернётся (110 лет назад говорили «Ахеронт поднимется»), и «последние станут первыми» – как это всегда бывает при «выездных сессиях Страшного суда».

Ихлов Евгений, «FaceBook»

[zlex40]

Излечение от нарыва
Добрососедские отношения нужно начинать строить с прекращения дестабилизации других стран

Министр иностранных дел России Сергей Лавров возмущается решению Республики Молдова контролировать передвижение военнослужащих так называемого миротворческого – а на самом деле оккупационного – контингента через аэропорт Кишинева. Воздушные ворота Молдовы остались единственной лазейкой, через которую оккупанты могут проникнуть в Приднестровье – территорию, с помощью которой они стараются дестабилизировать соседнюю с Украиной страну уже третье десятилетие. И теперь возник логический вопрос – как поддерживать существование оккупационного контингента, если Украина отказалась допускать «миротворцев».

Можно, конечно, сожалеть, что мы не сделали этого раньше – до того самого дня, когда мы разделили судьбу Молдовы. Но это классический пример – пока не побываешь в чужой шкуре, вряд ли поймешь, что чувствует другой человек – или другая страна. Приднестровье – это такой же «совковый» нарыв на теле Молдовы, как оккупированный Крым – на теле Украины. Сейчас в такую же рану – только постоянно кровоточащую – пытаются превратить Донбасс. И наша задача – помочь излечиться. И себе, и соседям.

Если российские политики действительно озабочены судьбой своего контингента в Приднестровье, то они должны принять единственно правильное решение – сматывать удочки. Можно конечно, начать большую войну за «коридор» – и к Приднестровью, и к Крыму. Но хватит ли у России ресурсов на такую авантюру? И стоит ли овчинка выделки?

А если не стоит – то можеть хватит строить из себя великую державу? Может, поискать пути для построения равноправных добрососедских отношений с соседями? Перестать называть их «периферией», видеть себя пупом земли. Это Россия может в результате своих геополитических экзерсисов стать периферией Китая. А мы хотим быть участниками равноправных союзов, у которых просто по определению не может быть периферий. И у Молдовы тот же самый, единственно разумный, вектор развития.

Добрососедские отношения нужно начинать строить с прекращения дестабилизации других стран. Приднестровье – это Молдова. Абхазия и Южная Осетия – это Грузия. Крым и Донбасс – это Украина. Задача России – содействовать восстановлению территориальной целостности соседних стран. Да, где-то для этого необходим серьезный диалог, международные гарантии, поиск механизма сосуществования и реинтеграции. Но лучше заниматься миром, чем войной.

А жителям оккупированных регионов я могу посоветовать тоже реалистичнее посмотреть на мир вокруг и понять, где они живут на самом деле. Кстати, в желании жить в России я не вижу ничего плохого. Это такое же естественное желание, как жить в Украине, Молдове, США, Германии, Франции, Израиле…

Но обычно люди, желающие где-то жить, переселяются в столь важную для них страну, а не объявляют ее частью часть территории другого государства. И совершенно не важно, составляют ли эти люди большинство или меньшинство на такой территории. Важно, что вместо жизни в России они получают жизнь в нищете и бесперспективности. Этим людям – плохо. Нам с вами – сложно. Россияне тоже скатываются к бедности и краху.
Зато Путину хорошо.

Виталий Портников, «NEWSru.ua»

[Gektor]

В интервью "Украинской правде" Абромавичус рассказывает о громком уходе Боровика, реформах в его министерстве и о том, что он делает, чтобы привлечь инвесторов в Украину.

– Скажите, у вас запал энергии за эти полгода работы в министерстве не пропал?

– Интересный вопрос. У меня вообще заряд энергии всегда достаточно высокий.

Во-первых, в первые 10 дней на должности сразу же потерял 3 кг веса. Общался с другими чиновниками, с главой Администрации президента Борисом Ложкиным, говорю: "Классная работа, всякие диеты до этого пробовал, ничего не помогало, а тут, оказывается, в политику нужно пойти – и сразу минус 3 килограмма".

Борис Ложкин мне тогда ответил: "Ты не беспокойся, это все вернется очень скоро".

– Вернулось?

– Да, вернулось все назад.

В первые две недели поехал в Лондон, сразу сел на встрече с главой ЕБРР Сума Чакрабарти и рассказываю "Мы будем делать это, будем делать то". Он посмотрел на меня тогда и сказал "Посмотрим через полгода, будет ли у тебя столько же энергии или нет".

Президент тоже, помню, через месяц после наших назначений собрал новых министров и сказал: "Лишь бы у вас руки не опустились через полгода". Я сказал: "Если вы нас через полгода еще увидите, то, скорее всего, руки не опустятся". Но, конечно, бывают очень сложные дни.

– Например?

– Например, ситуация с назначениями…

Само по себе неприятно, что из небольшого случая сделали такой скандал. Как говорится, сила социальных сетей. Но, в тоже время, эта история показывает, что в обществе есть очень большой запрос на то, чтобы все делать быстрее.

Мы же здесь тоже собрались не для того, чтобы топтаться на месте черепашьими ножками. На самом деле я считаю, что мы работаем намного быстрее, чем многие другие министерства.

– А это какая-то карма министерства экономики, что министры и замы уходят со скандалом, как это было с тем же Шереметой? В чем проблема? Почему с вашим министерством уже второй год происходят такие громкие скандалы?..

– Думаю, это, прежде всего, зависит от людей, которые уходят, и как они себя позиционируют.

Я рассказывал всю предысторию. Мне кажется, что и общество, и мир от нас ожидают как раз большей сплоченности. Нельзя в такие трудные времена, когда тысячи людей погибают, калечатся, тут в Киеве вести себя так, словно ничего не происходит.

Поэтому я как раз думал, что очень трепетно собираю в свою HR-матрицу людей, которые друг с другом могли бы сработаться.

Мне совсем неприятно, когда я знаю, что один зам с другим замом просто не разговаривают. А так было до моего прихода. Для меня это неприемлемо. Поэтому я сразу принял решение, что из старых никто здесь не останется.

– Вы так и не объяснили причину ухода Саши Боровика. Что значит "Не сработались"? Вы говорили, что у него была достаточно неконструктивная позиция по многим вопросам.

– Конфронтационная позиция по многим вопросам, по отношению ко многим людям.

Как вы видите, исходя из последних событий, скорее всего, у Саши было какое-то неудовлетворенное желание идти в политику, чего, в принципе, у меня и других членов команды совсем нет.

Вот это желание выйти на медиа, общаться с разными политическими партиями, делать какие-то пресс-релизы. Поэтому если это была одна из его целей – пожелаем ему успеха. Он, конечно, человек с интересным прошлым, но в министерстве все-таки нужно пахать.

– Что он сделал в министерстве за это время?

– К сожалению, ничего. Это тоже было одной из причин, почему его пришлось уволить.

Саша – юрист, живущий между двумя или тремя разными местами, он работал в достаточно свободном режиме. Как он сам сказал, неделями своего начальника не видел. Наверное, у него и подчиненных было не очень много.

Я понимаю такой европейский подход, особенно когда работаешь над какими-то отдельными проектами. Сейчас технологии позволяют сидеть в одном месте и заниматься вещами в других местах. Я сам из Киева управлял инвестициями в 19 странах – на моей прошлой работе.

– Вы его собеседовали до назначения?

– Ну, как вы думаете? Я же не приглашаю людей: "О, а ты здесь уже работаешь, а мы с тобой и не знакомы".

– Вопрос не случайный. Несколько человек, ваши коллеги из Кабмина, в личной беседе называли некоторые проблемы, с которыми они сталкиваются. Одна из них – это то, что им навязывают заместителей, они не всегда самостоятельно принимают решения по кадровой политике. Поэтому если бы вы сказали, что вы его не видели, то для нас бы это не было удивлением.

– Я же за свои слова отвечаю. Я в Twitter написал, что все назначения и все увольнения – это моя личная ответственность. Все эти решения я принимаю сам. В первые месяцы всегда тебя тестируют: звонок оттуда, звонок оттуда: "Это очень хороший человек", "Этот человек тебе поможет в будущем", "Он не такой плохой человек, как о нем пишут, он уже поменялся", "Этот бюрократ тебе все равно понадобится".

– О ком вы сейчас говорите?

– Много людей, десятки, если не сотни людей. Вот с такими вот лицами. (Абромавичус разводит руками, пытаясь показать размеры лица потенциальных кандидатов на должности в министерстве – УП) Ты просто открываешь CV, смотришь: вот такое круглое лицо, 1954 года рождения, а тебе говорят "Именно такой человек тебе и нужен".

Я, наверное, самый старый в команде – 39 лет.

– Вы знали о том, что Боровик учился в школе КГБ 4 года, а потом подделав документы, сбежал в Прагу до его назначения в министерство?

– Я знал некоторые отрывки из этого. Потому что я обычно спрашиваю людей о том, есть ли у них какие-нибудь скелеты в шкафу.

Он точно не сказал, что там учился. Просто упомянул, что был некий летний лагерь, и когда он понял, чем там пахнет, что вербовать хотят, то сразу сбежал. Эту же историю он рассказал Министерству юстиции.

Конечно, мы ожидали, что при спецпроверке все выяснится. Если есть у человека какие-то старые неправильные связи, то они должны были проявиться. Спецслужбы должны работать в этом направлении, но Саша так и не начал проходить спецпроверку.

И про папу (который работал в КГБ Львовской области – УП) Саша не упоминал – о нем я узнал только в день ухода Саши, и это только придало уверенности моему решению.

– Какую роль в назначении Боровика сыграл Слава Рабинович, известный блогер? В интервью "Украинской правде" в свое время Слава Рабинович говорил: "У меня есть такой замечательный парень Саша Боровик, я с ним приезжал в Киев, водил за ручку по кабинетам, и было бы так замечательно, если бы его назначили в правительство".

– (Удивлено – УП) Если они вместе были в Киеве, то жаль, но Саша мне соврал.

Потому что в день до того, как мы собирались вносить представление на Сашу, Слава Рабинович написал в своем блоге, что "Наконец-то Украина меня услышала, моего близкого друга Сашу Боровика собираются назначить первым заместителем".

Я вызвал Сашу и говорю: "Саша, ты еще не назначен, мы тебя еще не подали, документы не собрали. What the hell, как говорится". (Какого черта – УП). На что он ответил: "Да я его не знаю, мы пару раз переписывались в интернете, он мне просто запрос когда-то сделал про несоблюдение Будапештского меморандума".

Он настаивал, что они никогда не встречались и друг друга не знают.

– Вообще-то странная ситуация, что еще в феврале-марте анонсировали человека, а до мая он не был никаким образом назначен…

– Это не странно. Во-первых, он сам достаточно медленно собирал документы. Он сказал, что его девушка отправила на почту, обычную почту, все документы в Мюнхене и они потерялись. Я говорю: "Почему не DHL?" Он ответил: "Сказала, что так дешевле, а идет такое же время". Я удивился, но подумал, что всякие ситуации бывают.

– А почему вы так спокойно реагировали? История с КГБ, навязанный Рабиновичем, документов нет, ведет себя непонятно…

– Это сейчас, когда отматываешь события обратно, кажется "Ой, как все просто!". А сколько из нас в России работали? В том числе и я. Сколько общего между нашими странами было! Люди уезжали туда, приезжали сюда. Здесь главные офисы региональные, там офисы региональные. В российских связях можно заподозрить каждого.

– В своем увольнении Боровик обвинил не вас, а Арсения Яценюка. Почему?

– Я ему сказал, что он не будет назначен где-то месяц назад. Я сказал, что не получится, сказал, что это не для него.

Это было ясно, что он ходил, общался с послами, прессой, неправительственными организациями – все без согласования с министерством. А у нас здесь все достаточно правильно построено. Очень важна медиа политика, чтобы она была едина, чтобы все говорили одно и то же.

К примеру, Яресько реструктуризирует долг, говорит одно, а я выйду, расскажу все другое – и завалится весь план МВФ, Всемирного банка, реструктуризации долга. Это вопросы государственной важности в момент военного конфликта. One Voice Policy (единая позиция по всем вопросам – УП) – очень важна и все, кроме Саши, в министерстве ее соблюдали и соблюдают.

– Чего нельзя было озвучивать из того, что говорил Боровик?

– Когда выходишь на конференцию, на встречу с какими-то компаниями, на встречу с какими-то иностранными коллегами, перед тобой всегда должны быть talking points. (тезисы – УП), которые согласуются внутри министерства.

– Еще одна любимица публики – это ваша советница Яника Мерило, которую тоже активно обсуждали при назначении. Почему она уволилась?

– Она уже давно не работает. Она же сама сказала, что с 1 апреля у нас не числится. На самом деле, у нее больше интересов каких-то более масштабных проектов, о чем она и заявляла. Думаю, наши дороги еще пересекутся.

– Мерило в одном из своих интервью сказала, что одна из причин ее ухода – невозможность реализовать одну из идей, которую ведет министерство, это электронное правительство.

– Страна еще не совсем определилась, где это электронное правительство в органах власти должно делаться. Например, есть Дмитрий Шимкив, который живет этой идеей.

Электронное правительство, и все остальное в нашем государстве, в принципе, олицетворялось в лице Шимкива, потому что он первый из таких молодых руководителей, из частного сектора пришел… Мы с ним в очень хороших отношениях. Но это, конечно, не исполнительная власть, это Администрация президента.

А вот Агентство по электронному правительству, которое создал спикер Владимир Гройсман, работает под руководством Министерства регионального развития.

Мы создали департамент цифровой экономики. У нас есть много инициатив.

Кстати, самая инициативная в этом плане Елена Минич (экс-директор компании Украинские новейшие технологии – УП), которая с первого дня является моим советником как раз в этом вопросе.

Она еще в начале декабря ходила по комитетам Верховной Рады, защищала законопроект о дерегуляции, о лицензировании. Сейчас как раз с ней разрабатываем план по борьбе с пиратством, выходу Украины из списка 301 (список включает в себя страны, которые гарантируют эффективную правовую охрану интеллектуальной собственности – УП) по тому, чтобы мы стали первым министерством в нашем правительстве, которое бы отказалось от несертифицированного софта.

Вчера я обсуждал этот вопрос с одним из руководителей Microsoft из Америки. Они нас очень поддерживают в этом начинании, а мы ищем пути, как, не имея денег, расплатиться за тот софт, который мы уже используем.


– Одна из проблем отсутствия реформ, по мнению тех, кто наблюдают за происходящим в Кабмине, заключается в том, что "реформаторы" слабо мотивированы. Им мало платят, но им банально нужно содержать свои семьи. И, будучи классными специалистами, востребованными государством, они вынуждены уходить. Или они просто теряют свою мотивацию. Это проблема, о которой говорил Дмитрий Шимкив, отсюда его идея о создании фонда для реформаторов. Эта идея провалилась?

– Нет.

– Но фонда нет.

– Могу сказать по секрету, что на прошлой неделе говорили об этом с европейцами. Идея жива.

На предпоследнем Национальном совете реформ как раз последним вопросом обсуждалось создание фонда оплаты труда. Вообще-то, как для меня, так и для моих коллег – честь работать на государство в столь важное время.

Я не согласен с тем, что мотивации осуществлять реформы исчезает потому, что не платят деньги. Это не так.

Как раз те, из прошлого, кто получал дополнительно в конвертах, они-то как раз и не делали реформ. У них зарплаты были нормальные. Кто-то воровал, кто-то зарабатывал на выделении квот на металлолом, или на запретах, или на снятии запретов. Дальше делились…Но разве они делали реформы?

У меня работают те, кто готов был работать бесплатно.

Конечно, это не долгосрочный вариант решения проблемы, поэтому обязательно нужно создавать фонд. Или же иметь возможность сократить людей, но оставлять фонд зарплат, распределяя его среди тех, кто остался и ценен как специалист.

– В чем интерес для западных инвесторов финансировать такой фонд да и вообще вкладывать средства в Украину, если в стране реформы проводятся не так быстро, как хотелось бы, коррупция процветает...

– Мало, наверное, вы ездите за границу. А у меня только за последние несколько месяцев было очень много командировок. Моя цель – улучшение имиджа Украины, донесение до западных партнеров идеи, что реформы идут, что они и признают.

– И какие "реформы идут"?

– Возьмем только наше министерство. Это и дерегуляция, и реструктуризация самого министерства, и госзакупки, и реформа госкомпаний. Впервые в Украине мы подготовили отчет "Топ-100 государственных компаний" – все параметры реформы управления госпредприятиями указаны в этом отчете.

Госзакупки успешно переводим в электронную форму – к пилотному проекту по электронным закупкам уже присоединились министерства, КМДА, Львовский городской совет. Минообороны, например, уже решило проводить в электронном виде и более масштабные закупки, потому что средняя экономия – 12-20%. Мы до конца 2016 года хотим перевести все госзакупки в электронную форму и сэкономить до 10 млрд гривен.

Потом дерегуляция. Изначально мы определили 171 "болевую точку" для бизнеса, сейчас осталось 130, которые и вошли в План по дерегуляции Кабинета Министров.

Следующий шаг – регуляторная "гильотина" (система пересмотра и упрощения устаревших методов работы правительства – УП). Уже подготовлен операционный план.

Компания "Укрэкоресурсы" – 300 млн гривен в год из компании забирали, ничего не утилизировали. Подаем новый закон по утилизации тары. По подсчетам, если сделать на чешской базе, это 10 тысяч рабочих мест и миллиард гривен инвестиции в переработку, сбор этих отходов, сортировка. И страна чистая, и еще добавочная стоимость.

– Это не совсем реформа…

– Что касается всяческих отмен лицензий. Обязательный геологический мониторинг бурения отменили – 3 млрд гривен получили назад в сектор.

Карантинные сертификаты сделали необязательными – это еще до 2 млрд гривен. Кто-то получал лицензию на выдачу карантинных сертификатов. Государство от этого не получало ничего, а при перевозке, грубо говоря, из Бориспольского в Вышгородский район зерна, те просили 23 грн за 1 тонну.

Убрали коррупцию с выдачей фитосанитарного сертификата в портах – это 2 млрд гривен.

Мы же как говорим? Мы же не опрашиваем каждого человека, что для вас может сделать министр экономики? Мы идем в бизнес-ассоциации, я сижу перед Европейской бизнес-ассоциацией. Спрашиваю у инвесторов, что нам сделать? Они предоставляют список.

Я всегда говорю "Приоритеты и диагностика". Дайте нам самые жирные точки, которые нужно удалить, какие-то коррупционные схемы, которые мешают бизнесу, мы займемся ими в первую очередь. И диагностика – это значит так называемый cost-benefit analysis (анализ издержек и выгоды – УП) что это даст и какие есть риски, может, что-то с Европой не синхронизировано.

В самом министерстве мы тоже не сидим на месте – объявили 30% сокращения и уже практически этого достигли. На данный момент 370 человек получили уведомления, а 225 уже сокращены. Свои обещания выполняем, и осенью будем сокращать еще 20%.

– А что не получается?

– Мы ошибки будем делать. В том числе, кадровые. Легче всего – ничего не делать.

Смотрите, вот книга "The Great Rebirth" Андерса Ослунда. (Абромавичус показывает толстую книгу, которая лежит на другом конце его длинного стола – УП)

Он просто процитировал, что сказали Михаил Саакашвили, Иван Миклош. Так вот первые четыре года очень быстро бежали и делали реформы – следующие два года корректировали то, что не работало.

То же самое с налоговой реформой. Администрирование налогов упростили, сократив их с 22 до 11. А сейчас начали работу над глубокой налоговой реформой. Потому что это самая главная реформа для бизнеса.

Все говорят: "Нет ее". Так послушайте, что говорит министр экономики и особенно министр финансов! До конца лета пройдет общественная дискуссия, в октябре будет голосование в Верховной Раде, а с 1 января у нас будет новая налоговая система. И не факт, что это будет окончательный вариант.

У нас в стране 14 тысяч регуляторных актов, 70 регуляторных агентств. Конечно, какие-то отмены спорны. Например, лицензирование туроператора. 50 на 50 – можно отменить, можно не отменять. Кто-то говорит: "А тогда люди не вернутся из-за границы, их кинут". Так и сейчас, бывает, не возвращаются, даже когда компании лицензированы. Каждая лицензия, каждый сертификат, каждое разрешение – это потерянное время для бизнеса и это коррупция. Поэтому, чем больше отменишь, тем лучше.

– Отмена регуляторных решений, упрощение сертификации, лицензирования, если говорить в абсолютных числах, к какому объему инвестиций или стартовых проектов это уже привело? Есть конкретные примеры, что в результате вашей деятельности, скажем, четыре инвестора зашли в Украину? Завтра уже они будут инвестировать в украинский бизнес?

– Дерегуляция заключается в том, что мы уменьшаем стоимость ведения бизнеса – в деньгах, во времени.

Если нам позволят сделать эту дерегуляторную гильотину – три года, 54 человека, полное время будут над этим работать, стоимость ведения бизнеса, затраты на его ведение уменьшаться на 50%.

Конечно, это не напрямую создаст новые рабочие места. Если ты отменяешь карантинный сертификат, это еще не значит, что еще две сельхозкомпании будут строить свои свинарники или еще что-то.

Но это – улучшение инвестклимата, которое в итоге и станет причиной роста инвестиций и рабочих мест.

Мы же сейчас очень низко – на 96 месте в рейтинге. То, что до сих пор в парламенте не могут проголосовать законы от Минюста, нам мешает подняться в общем рейтинге на 13 позиций.

Мы уже не один раз говорили, что одно место вверх – это 500-600 млн долларов прямых иностранных инвестиций.

Каждая страна сейчас следит за этими рейтингами. К слову, дата ежегодной отсечки подсчета рейтинга – 1 июня. Много инициатив у нас будут реализованы, к сожалению, уже после этого.

Поэтому посмотрим, где мы окажемся. Наверное, быстрого скачка не будет. Что успели сделать – так это законы по защите прав инвесторов, по дерегуляции, по лицензированию. Все остальное отразится на рейтинге через год.

Наша цель – ТОП-50 за 2 года этого правительства.

– Вы только правильно поймите мой вопрос, я очень уважительно отношусь к тому, чем вы занимаетесь. Перед тем, как к вам идти, я попросила нескольких крупных бизнесменов объяснить, что на практике украинской экономике дало это упрощение. Я переписывалась с одним крупным бизнесменом, Александром Деркачем, который продал банк "Аваль". Он владелец клиники "Оберіг". Это наши бизнесмены, не иностранные, у них есть деньги, легально заработанный капитал. Таких мало. Как оказалось, у него раньше была проблема с получением какого-то сертификата… Он очень просто объясняет, почему он не может получить свой сертификат. Речь идет о том, что на практике ничего не изменилось. Таких примеров у меня есть как минимум четыре.



– Ну, позвоните Анне Деревянко из Европейской Бизнес Ассоциации, Тарасу Качке из Американской – они смогут рассказать, что бизнес начал чувствовать улучшение.

У нас падение ВВП 17,5%, у нас за последние два года перестали существовать 49 банков. Много денег застряло в банках, часть – потеряны, инфляция 60%, идет сумасшедшее обнищание народа, бизнес несет колоссальные убытки. Но у нас индекс восприятия инвестклимата впервые за многие годы поднялся чуть-чуть выше.

– Какое отношение это имеет к моему вопросу?

– Мы сейчас на самом дне. Соответственно, и инвестклимат у нас далек от привлекательного. Из этого я могу судить, что у бизнеса остаются упреки в адрес власти, но мы над этим работаем.

– Вопрос в другом. Вы говорите, что отменили серию регуляторных актов, упростили сертификацию и лицензирование. Я же Вам говорю о том, что дерегуляция по факту не принесла инвестиций в страну. Коррупция на местах сводит на нет все ваши инициативы.

– Где здесь лицензирование? Это же просто покупка земельного участка под строительство чего-то. Это не связано с дерегуляцией.

До некоторых вопросов мы еще просто не добрались. Для бизнеса самой важной будет налоговая реформа. И здесь Министерство финансов играет лидирующую роль.

Им помогают представители Министерства экономики в лице заместителя министра Макса Нефедова, а также Иван Миклош, который советует и мне, и министру финансов Наталье Яресько, и успешно провел эту реформу у себя дома в Словакии, когда страна проходила реформаторский период.

Здесь ожидания такие: летом будет проходить дальнейшее обсуждение этой реформы. Ожидал бы, что эта реформа будет business-friendly (дружественной для бизнеса – УП), что способствовало бы выходу бизнеса из тени.

– Вы уже говорили о сложной экономической ситуации в стране. В первом полугодии этого года ВВП снизился еще на 6,5 % Что происходит и когда это падение закончится?

– Нынешняя макроэкономическая ситуация в стране – очень тяжелая, очень в плохом состоянии.

Главные причины этого: военный конфликт, который длится уже больше года, аннексия части территории, разрушение транспортной инфраструктуры, физическая потеря основных фондов.

Важны и внешние факторы, которые негативно влияют. Мы – один из главных экспортеров зерна в мире. На внешних рынках создался неблагоприятный ценовой фон.

В мире имеем два года подряд рекордный урожай кукурузы. Цена на нее сейчас на 40% ниже, чем 21 месяц назад. Цена падает уже почти два года.

Есть проблемы на рынке стали. Украина до кризиса, до военного конфликта была седьмым самым большим производителем стали в мире.

На данный момент она упала на десятое место. Перепроизводство стали в мире, и особенно в Китае, а также замедление роста мировой экономики способствует падению цен. Потребление стали, на данный момент меньше, чем ожидалось.

Также, конечно, негативно влияет фактически полное закрытие российского рынка.

Россия и до этого конфликта была достаточно непредсказуемым торговым партнером. И многие другие партнеры – соседи России – тоже отошли от экспортирования своей продукции на тот рынок в связи с непредсказуемостью поведения таких институтов, как Роспотребнадзор.

В дальнейшем нашим предприятиям нужно все-таки постепенно переориентироваться на другие рынки, но исходя из сегодняшней ситуации, это нужно делать как можно скорее.

И здесь немаловажной является роль министерства в разъяснении возможностей экспорта товаров на европейский рынок. Существует ряд программ стимулирования экспорта, поддержки экспорта для малого и среднего бизнеса.

И конечно, негативный фактор для экономики в целом – раскручивание инфляционной спирали. Это негативно сказывается на потребительском спросе и на уверенности населения и бизнеса в завтрашнем дне.

– И виден ли свет в конце тоннеля?

– Из хороших новостей стоит сказать то, что я в полной уверенности, что если военные действия не возобновятся, не ухудшится ситуация на фронте, то все-таки худшие экономические показатели уже позади.

Новое правительство сделало все возможное, чтобы получить деньги от международных финансовых институтов, в том числе от МВФ и Всемирного банка, чтобы стабилизировать макроэкономическую ситуацию.

Дополнительная финансовая помощь помогла почти в два раза повысить резервы Нацбанка – почти до 10 млрд долларов, и способствовала тому, что курс национальной валюты стабилизировался и остается на этом уровне уже около двух с половиной месяцев.

Для потребителя, для бизнеса это очень важно. Это считалось практически проблемой №1 - непредсказуемые скачки национальной валюты. Только после макроэкономической стабилизации можно начинать думать об экономическом росте в следующем году.


-– Когда все-таки появится стратегия экономического развития?

– Стратегия экономического развития страны будет разработана до конца июня.

При министерстве мы создали так называемую экономико-стратегическую группу, которую возглавляет Иван Миклош, мой советник по экономической политике. В свою группу он взял таких значимых экономистов нашей страны, как Глеб Вышлинский, Алена Билан и других. Перед ними задача поставлена.

Уже к концу июня ее разработают и мы будем готовы поделиться нашим видением экономического развития нашей страны.

– Но направление уже выбрано?

– Думаю, 100% направление определено – это интеграция с европейскими институтами.

Я бы сказал больше, наша цель в долгосрочной перспективе – стать частью европейского экономического сообщества, быть членом Европейского Союза.

Я как в прошлом гражданин Евросоюза, могу сказать, что в конце 90-х эта цель выглядела также недостигаемой для Литвы, которая в итоге все-таки в 2004 году стала членом Евросоюза.

Как люди чувствовали себя, как эта цель казалась недостигаемой, это как день и ночь по сравнению с тем, как сейчас.

Хороший путь также у Турции, которая в один момент села с Европейским Союзом за стол и договорились, что откроют переговоры по так называемым 36 пунктам европейского законодательства, которые требуется принять, чтобы стать членом ЕС.

Поэтому нам нужно идти тем же путем, все структуры максимально синхронизировать, интегрировать с ЕС, принимать их стандарты.

– 20 мая Кабмин провел через Верховную Раду два законопроекта, разрешив правительству в любой момент останавливать выплаты по внешнему долгу. Ваши собеседники на таких конференциях как реагируют на такое?

– Концентрация держателей украинских облигаций очень высока, мы говорим о нескольких больших "слонах в комнате". Но это не моя тема – долги, программа МВФ, особенно вопросы реструктуризации. У нас столько работы, что мы не дублируем наши функции.

– Вопрос в том, осознаете ли вы как министр экономики, который в том числе интересуется темами приватизации, инвестиционным климатом, что решения подобного рода фактически перечеркивают красным крестом вашу работу с инвесторами…

– Нет. Я не согласен.

– Я вам сейчас выражаю не свою точку зрения, а точку зрения инвесторов. Они говорят о том, что вряд ли кто-нибудь из них или те люди, которые обслуживают их интересы, купят хотя бы одно предприятие здесь после таких решений.

– Конечно, нет. Вообще в мире существуют отдельные категории инвесторов, которые интересуются долговыми обязательствами, которые интересуются инвестированием в биржевые акции, и третья категория – те, кто осуществляет прямые инвестиции: Philip Morris, Motorola, Microsoft.

Они ничего общего с долговыми обязательствами стран не имеют. Большинство тех, кто будет заинтересован в инвестициях в Украину – это мультинациональные компании. Они знают, что такое большие политические риски, геополитические риски, другого рода риски. Каждый для себя это оценивает. Поэтому я бы не обобщал.

Мы же каждый день работаем над тем, чтобы определить окончательно даты проведения бизнес-форумов в Вашингтоне в Берлине, в Париже, в Варшаве и Канаде. До конца года нам нужно сделать, как минимум пять форумов.

Все уже просят: "Покажите ваши топовые 100 компаний". Из Китая интересуются, у моей бывшей компании есть офис в Гонконге, и там тесно общаются с большими китайскими предпринимателями. Я был в Грузии и сам еще не видел список объектов, подлежащих приватизации, а там уже знали, что он вышел, и просили побыстрее его передать.

– Что касается приватизации, сейчас идут ожесточенные споры - продавать или нет. Но вы подготовили этот список. Ваша личная аргументация, почему нужно продавать сейчас, когда цены самые низкие?

– Спорный вопрос, конечно, он вызывает в обществе дискуссию.

Это такой же неоднозначный вопрос, как и либерализация рынка земли сельхозназначения. Никто, кто занимался приватизацией в Восточной Европе на протяжении последних 25 лет, не был популярен, но это нужно делать.

Продашь за 100, скажут: "Почему не за 200?", или "А я бы за 400 продал".

Из чего мы исходим, почему нужно приступать к приватизации? Очень сложно идет реструктуризация управления госпредприятиями. Есть сумасшедшая нехватка квалифицированных кадров, есть сумасшедшее давление на всех уровнях, чтобы ничего в этих компаниях не менялось. Потому что привыкли – сидят на схемах, почти во всех компаниях, эти компании работают не в интересах государства.

Мне в этом вопросе сейчас помогает бывший замминистра экономики Литвы по реформе госпредприятий. Когда они этим занялись, они за два года увеличили дивиденды от госкомпаний в 15 раз. В маленькой Литве, которая приватизировала почти все давным-давно, госкомпании выплачивают дивидендов больше, чем в Украине.

Что до списка, то мы его сделали, и Кабинет министров его принял. Процессом приватизации будет заниматься, и всегда занимался Фонд госимущества. Игорь Билоус как раз из этой среды, бывший управляющий банка UBS, бывший управляющий "Ренесанса", это как раз его "cup of tea" (он в этом надежен – УП). Он должен проделать весь процесс – с нашей помощью, с помощью комиссии по ценным бумагам, Министерства финансов.

Что мы можем сделать, когда макроэкономический спад, военные действия? Наша задача – максимальная открытость и прозрачность. В этом законе про объекты, которые не подлежат приватизации, на который не хватает голосов в парламенте, там как раз указано, что не допустим россиян к приватизации.

Кого мы хотим там видеть? Мы хотим западных стратегических инвесторов с мировой репутацией и прозрачной структурой акционеров.

– А они есть? Какие это компании?

– Это не совсем корректно – говорить о компаниях, пока они сами об этом не объявили. Но несколько компаний уже до этого много раз упоминались. Как раз мы сделали эту конференцию в поддержку Украины, 550 делегатов из 85 стран и международных финансовых институтов.

– Странная конференция, если честно получилась. Изначально заявлялась как донорская, потом оказалось, что в поддержку Украины. Почему так получилось?

– Давайте не будем пессимистами. От вашей точки зрения, в том числе, зависит настроение в обществе, в бизнесе.

– Так мы оптимисты!

– Хорошо, тогда мы – единомышленники.

Обычно донорские конференции проходят так, когда один выходит и говорит "Я столько даю", второй – "Я столько даю".

Из-за того, что у нас настолько плохая была макроэкономическая ситуация, нам все эти деньги пообещали до конференции – через МВФ, через Всемирный банк.

– То есть смысла в ее проведении уже не было?

– Конечно, был!

– Чего вы добились?

-– Мы как раз обсуждали, чего нам не хватает. И я вижу это после общения с вами, что мы не можем донести то, чем мы занимаемся.

Поэтому нам важно было созвать максимальное количество наших партнеров с Запада, объяснить, показать, чем мы занимаемся, чтобы они вернулись в свои страны со словами: "О, этим ребятам можно доверять, на самом деле делается, в сложнейших условиях – война, сумасшедшее падение экономики, 36 месяцев подряд падение промышленного производства, популисты, поднятие тарифов, сумасшедшая энергетическая реформа, но процесс идет".

Поэтому как сказал Юнкер: "Вы продолжаете реформы, мы продолжаем поддержку". Этого мы и ожидаем.

Чего еще мы ожидали? Если я вам говорю, что у нас идут реформы, вы же мне не верите. Вообще-то люди не верят власти, когда она говорит, что реформы идут. Поэтому нам было очень важно, чтобы Туск, Юнкер и все остальные партнеры, которым доверяют, вышли и сказали: "А реформы-то идут, медленно, но начались".

Я ожидаю, что будет эффект снежного кома, когда начинаешь медленно, но потом скорость увеличивается.

– Ваши отношения с Яценюком… Интересно, что у министров, назначенных по президентской квоте, возникают проблемы в работе. Например, ваш коллега Владимир Демчишин сталкивается с такими проблемами отсутствия нормального взаимодействия с премьером. Какие у вас отношения? Насколько вам комфортно работать в этом Кабмине?

– Он меня и критикует, и поддерживает! В принципе, конструктивно работаем.

– Были ли решения, которые бы он блокировал?

– Я бы не сказал, что блокировал. Некоторые вещи, может, просто могли бы продвигаться быстрее. Тот же самый "Укрэкоресурс". Я же попросил всех коллег скорее принять это решение. Но то секретариат не хотел, то Минфин, то министр экологии. Это же не Яценюк, это 18 министров! Процесс переговорный.

Поэтому я со всеми прошелся, объяснил, какой позитивный всплеск будет для общественности, и в итоге я сумел убедить.

– Что все-таки является главным тормозом реформ в стране? Что вам лично мешает?

– Система.

– Что такое система?

– Это весь документооборот. 200 470 документов в прошлом году в министерстве. Сидишь и подписываешь.

Конечно, нужно менять регламент Кабмина, сделать какую-то упрощенную процедуру. Как в Канаде. В немецком правительстве я ходил с советником канцлера Германии по экономике, обсуждали, как все работает.

Повестка дня: они раз в неделю собираются, всего 8 максимум вопросов. У нас 53 вопроса, и еще 10 "с голоса". Большинство вещей должны решаться не на уровне Кабмина. Нужно делать децентрализацию и решать множество вещей на местных уровнях и на уровне министерств. То есть нужно больше полномочий…

– Один из ваших коллег рассказывал, что в Кабмине существуют две негласные группировки: одна президентская, вторая – Яценюка. Президентская раз в месяц ходит на отчет к президенту и жалуется на Арсения Петровича. Говорят, вы даже разными группками ходите на Кабмин - есть группа Петренко и президентская.

– Я бы не сказал. Вот у меня был день рождения – пришли все. Я не знаю, что было до этого, но динамика в Кабмине отличная.

Где есть проблема – так это на уровне замов. И мне говорили, что это было всегда, но уже есть некая неофициальная тусовка замов, и я надеюсь, что у них все пойдет лучше.

– Знаю, что вы проходили собеседование на должность у Бориса Ложкина. Он сейчас вам делает какие-то замечания по работе?

– Да.

– Вами вообще довольны в администрации президента?

– Не знаю, я не хотел бы оценивать их мнение. Я думаю, есть и позитивные моменты, есть и другие вещи, по которым мы еще не сделали достойного прорыва…

http://www.pravda.com.ua/articles/2015/05/27/7069225/

[Gektor]

Максим Нефьодов — один из самых молодых представителей команды правительства, пост замминистра экономического развития он занял в 30 лет. Тем не менее, в чиновники Нефьодов пришел уже имея 9 лет управленческого опыта — в инвесткомпании Dragon Capital, потом — в крупном инвестфонде Icon Private Equity. Еще год назад мало кто мог внятно ответить на вопрос, чем занимается Министерство и зачем оно вообще нужно. Нефьодов уверяет — все неспешно, но меняется — количество работников министерства сокращается, задачи становятся четче, а процессы — эффективнее.


Госзакупки


Среди последних ваших "побед" — два принятых закона: по защите прав инвесторов и по государственным инвестпроектам. Какой следующий шаг?

Сложно назвать это победами — это просто то, что давно пора было сделать, потому что это нужно стране. Но это quick wins, это правда. Просто многие представляют реформы, как что-то глобальное, что надо за раз сделать, и сразу все поедет само. А на самом деле реформы состоят из огромного количества мелких шажков, которые надо делать каждый день. Каждый принятый закон — это маленький кирпичик, который что-то улучшает, упрощает, убирает лишнее регулирование.

Сейчас усилия брошены на реформирование госзакупок, на выходе постановление об экспериментальном режиме для Минобороны. Минобороны и так является самым активным участником нашей пилотной системы электронных тендеров, но теперь они смогут увеличить объемы. Как и другие ведомства, они используют допороговые торги. Мы в пилотном режиме распространяем практику на надпороговые закупки, чтобы их можно было осуществлять в большем объеме и на большие суммы. Ведь примерно половина всех госзакупок проходит именно в таком режиме.

Что обычно закупается через допороговые торги?

Есть порог 100 тыс. грн по товарам и 1,2 млн — по услугам. Это суммы, до которых госзаказчики не обязаны проводить тендер. Карандаши, например. Вода. Бумага.

А теперь что будет закупаться?

Бензин, машины, например. Сейчас действует пилот — мы предлагаем всем, кто хочет, участвовать в электронных закупках. Для добропорядочного госзаказчика это выгодно и удобно, нет никакой мотивации этого не делать.

Уже есть какие-то результаты?

У нас в системе почти на полмиллиарда гривень тендеров, средние суммы экономии — порядка 15%, по некоторым позициям — до 30%, это дает поводы для оптимизма. Учитывая, что общий уровень госзакупок в стране за прошлый год составил 129 млрд гривень — это, согласитесь, весьма пристойные деньги. Кроме того, я хотел бы подчеркнуть — речь не идет только о борьбе с коррупцией. Это просто удобный инструмент. Инструмент госзакупок должен быть удобен всем — и госзаказчикам, и поставщикам. Если за счет расширения конкуренции еще и удается снизить цену — вообще супер. Я думаю, не надо объяснять, почему это лучше, чем носить какие-то бумаги, делать копии, хранить документацию, представлять ее прокуратуре на проверку и т.д. Гораздо легче, когда все поставщики вводят свои предложения на одном сайте, сайт определяет победителя по цене, после этого проверяется, соответствует ли он квалификационным требованиям, и с ним подписывается договор.

Когда электронная система госзакупок станет обязательной?

Сейчас мы опробуем систему в виде пилотов на базе нескольких министерств. Возможно, расширим его еще на несколько ведомств. Например, очень хочет присоединиться Министерство инфраструктуры и его подведомственные компании. Мы хотели бы собрать отзывы, "набить шишки", потому что, как в любой масштабной реформе, нельзя просто взять и сразу получить идеальный вариант. Жизнь вносит свои коррективы. Параллельно мы ведем работу над законопроектом "Об электронных закупках". Было бы идеально, чтобы в конце лета — начале осени Верховная Рада его приняла и, таким образом, к концу года мы могли бы их запустить. Каким будет режим разворачивания этого всего на страну — пока вопрос, на который у меня нет готового ответа. Потому что обязать всех с 1 января 2016 года обязательно перейти на электронные закупки — не реально. Есть государственные органы, где и компьютеров-то не видели, не говоря уже о том, чтобы их использовать. Необходимо идти параллельно с программой электронизации и обучения государственных закупщиков. Но, как правило, коррупционные скандалы связаны с государственными заказчиками, на которых приходится основная масса закупок в денежном выражении, а это крупные компании, центральные органы власти, которые "грешат" покупками золотых унитазов, "Мерседесов", мебели по завышенным в 3 раза ценам. И с ними, думаю, вполне реально что-то сделать уже к концу года.

Пилотный проект по расширению тоже базируется на платформе "Prozorro"?

Да. Сейчас мы используем "Prozorro", но это не значит, что эта система будет единственной. Мы исходим из концепции единой базы данных, которая должна быть государственной, хорошо защищенной. Мы отказались от концепции мультиплатформенности. Украина — не такая большая страна, и распыление между разными площадками вряд ли даст нормальный результат. В то же время мы не хотели бы ограничиваться одной системой, которая работала бы в одном виде. То есть, Back-end, модуль транзакций — безусловно, должен быть единым. Но Front-end — сайтов, через которые вы можете получать к нему доступ, может быть много. Мы были бы рады, если бы сформировалась открытая экосистема, предприниматели создавали бы свой доступ — наверняка они справятся с этим лучше, чем государство, и смогут предложить какие-то инновационные услуги.


Министерство


Когда электронизация дойдет до самого министерства?

Уже есть электронный документооборот на iPad. Все достаточно технологично.

То есть, с папочкой уже не нужно ходить?

С папочкой ходят сотрудники, у которых проблемы с использованием компьютеров — такие есть, и их надо постепенно переучивать. Документы можно завизировать, подписать, завернуть, можно написать комментарий, можно увидеть, кто и когда с ними работал.

Проблема решается. Здесь нет какого-то одного масштабного действия, после которого мы могли бы начать "жить по-новому". Это ряд последовательных улучшений. Наш IT-директор много времени и сил потратил на развитие этой системы, но это не значит, что мы уже все сделали. Дальше предстоит работа по интеграции всего этого с другими министерствами, с Национальным банком. Электронный документооборот у всех находится на разной стадии — необходимо всех подтянуть к одному уровню, потом всех интегрировать.

ИТ-интеграция позволит уменьшить количество персонала министерства?

Мы уже провели первую волну сокращений в министерстве — это 31% сотрудников. Также у нас произошло укрупнение функционала, несколько департаментов собираются в один.

Сколько сейчас людей осталось?

Сейчас — около 950 человек. Но сокращать людей — это не главное. Все думают, что у нас много чиновников, которые непонятно чем занимаются. Пройдете по Кабмину ночью — увидите, что люди здесь вкалывают до полуночи. Вопрос в том, что государственная система перегружена функционалом.

Например?

Например, ответы на обращения граждан. Стоит ли государственным органам работать в качестве справочника? Каждый месяц приходят десятки сообщений, и человек, который принимает документы, не уполномочен решать, действительно ли это важный документ, который надо куда-то запустить. Понятно, что написанное от руки с явными грамматическими ошибками заявление на изобретение вечного двигателя (поверьте, такие регулярно приходят), конечно, отсеиваются на низовом уровне. Но есть огромное количество обращений и вопросов, на которые тратится много времени. Польза от этого крайне сомнительна. Кстати, это одно из свидетельств, что у нас люди очень любят жаловаться, но не сильно разбираются кому. Часто они просто не понимают, какой функционал имеет тот или иной госорган. Поэтому бывает, у людей не светит лампочка в подъезде, а они пишут в Администрацию президента, Кабинет министров и Верховную Раду. И все эти госорганы начинают лихорадочно обмениваться письмами, хотя понятно, что этот вопрос не в компетенции любого из них. У нас по-прежнему у части общества есть патерналистская вера в "доброго царя": ты представитель власти — значит отвечаешь за все. Особенно в Министерстве экономики, которое, как считается, отвечает за всю экономику.

С переписками о лампочках и вечных двигателях понятно, от каких функций еще можно отказаться?

Есть множество функций, которые уже атрофировались, но продолжают выполняться. То есть, в Министерстве нет ни полномочий, ни компетенции, ни персонала, чтобы выполнять эту функцию качественно, а она все еще есть. Например, мониторинг государственных закупок. Предположительно, в МЭРТ есть целые подразделения, которые должны контролировать закупки, выявлять нарушения и принимать какие-то меры. На практике, в Украине существует порядка 20 тыс. тендерных комитетов разного уровня — от "Энергоатома" до сельской школы. Что, 5 или 15 человек в Министерстве могут это все проверить? Смешно. Не говоря уже о том, что эти люди проверяют лишь то, насколько качественно предоставлены бумаги, а не суть, и не имеют реальных полномочий для того, чтобы затребовать какую-либо информацию. Это не оперативно-розыскная работа правоохранительных органов. Каждый день приходит несколько депутатских обращений, что в такой-то школе украли на закупках питания в стиле "ну-ка, немедленно проверьте". Функция вроде бы есть, а результат — крайне сомнительный. Это не несет никакой пользы для государства, но безумно загружает людей.

Вы как-то это меняете?

Мы это пересматриваем, сокращаем, но процесс идет не так быстро, как хотелось бы обществу и как хотелось бы нам, потому что все эти функции закреплены в законах, постановлениях, каких-то приложениях. Есть закон, в котором функция мониторинга возложена на департамент госзакупок Министерства экономики. Что, Максим Нефьодов своим личным волюнтаристским решением скажет: "Плохой закон, мы следовать ему не будем"? Согласитесь, так можно далеко зайти на этом пути праведных изменений. Отменить постановление — это недели, закон — месяцы. Есть регламент, необходимость согласования с разными органами, эти органы часто занимают антагонистическую позицию. Но не сократив функционал государственных органов, никогда не будет времени заниматься по-настоящему важными вещами. Например, украинский бизнес сейчас остро нуждается в поддержке экспорта.


Экспорт


Почему вообще государство должно заниматься поддержкой экспорта?

Вот представьте, вы делаете лучшие табуретки в мире. Как вам продать их в Швейцарию?

Поехать на выставку, найти клиента и подписать контракт.

Вы же понимаете, что это огромный, грубо говоря, налог. Это то же самое, что ходить по людям и предлагать табуретки. Кто-нибудь купит, но, наверно, для этого придуманы супермаркеты, мебельные промо-выставки, рекламные каталоги, целая индустрия, которая помогает вам в этом. То же самое с экспортом. По вашей логике, любой производитель табуреток обязан иметь в штате англо-, а лучше немецко- и франкоговорящих людей, которые могут поехать на выставку. Он должен быть способен оплатить эти расходы, сам где-то узнать, как сертифицировать свою продукцию, если это надо вообще в Швейцарии, сам думать о том, как ему делать внешнеторговые расчеты и т д. Во многом государство хотело бы обеспечивать поддержку, но сейчас наши ресурсы очень ограничены. Нам приходится обходится тем, что есть и искать возможности поддержки экспортером в рамках существующих реалий.

У нас век интернета, коммуникаций. Любой предприниматель вкладывает что-то в свой бизнес, в поиск партнеров. Иностранных тоже туда можно отнести.

Безусловно, можно всем сказать — плывите, как хотите и делайте, что хотите. Но мы заинтересованы в том, чтобы наша страна развивалась быстрее, чем естественным темпом. Если ребенка оставить расти как трава, и он тоже вырастет, но если его учить — он все-таки вырастет лучше, быстрее и более подготовленным. Так и с бизнесом. Да, мы можем говорить, что каждый производитель должен сам нести эти расходы, должен сам крутиться, но в реалиях мира, который быстро глобализируется, где Украина уж точно не является сильным игроком, система государственного продвижения экспорта важна, и у нас есть отдельный замминистра-торговый представитель, который как раз занимается этими вопросами.

Многие украинские компании неожиданно для себя стали глобально конкурентоспособными из-за девальвации гривни — раньше они и не думали о том, что смогут быть экспортерами.

Более того, есть огромные проекты, которые в любом случае не могут обойтись без участия государства: самолетостроение, кораблестроение. Это масштабные отрасли, которые во всем мире работают только тогда, когда у них есть государственная поддержка, когда контракты санкционируются первыми лицами страны.

Но если говорить не о крупных, а о средних производителях, об успешных историях экспорта, они, в основном, сделали это не благодаря поддержке государства, а вопреки.

А вы представляете, что можно было бы сделать, если бы у них была поддержка?

Было много чиновников, которые вроде бы занимались поддержкой экспорта, а толку от этого было — ноль.

Конечно. Это превратилось в комфортную, но формальную должность. Классно быть торговыми представителями где-нибудь в Берлине. В Германии, кстати, где экспортеры на порядок сильнее, чем наши, есть мощнейшее кредитное экспортное агентство "Гермес", которое с 50-х годов предоставляет льготные займы. Это одна из причин, почему немецкая техника пользуется таким спросом — вы можете купить ее в кредит. Посмотрите, сколько всего делает то же американское посольство для поддержки своих компаний здесь — любой американский бизнесмен, который вдруг захочет вести бизнес в Украине, может позвонить в посольство и ему предоставят данные о рынке, дадут объяснения, переводы законодательства. Да, можно сказать ему — "гугли сам". Но если мы заинтересованы в том, чтобы экспорт работал — это одна из основных задач, на которых Министерство должно сконцентрироваться в будущем, когда уберем лишнее и исправим то, что горит прямо сейчас.


Налоговая реформа


Вы вошли в рабочую группу по налоговой реформе. Как оцениваете состав группы? Какие принципы будете отстаивать?

В рабочую группу вошли представители министерств, в первую очередь — профильных, таких как Министерство финансов, курирующее новый Налоговый кодекс, и Министерство экономики, отвечающее за экономику в целом и привносящее туда "развивающий" взгляд. Ведь у Минфина подходы больше фискального характера, у МЭРТ — больше стимулирующего, развивающего. Плюс представители ГФС — профильного органа, который за это отвечает; народные избранники, представители общественности, бизнеса, главы крупнейших бизнес-ассоциаций, гражданских организаций. По-моему, получилась достаточно сбалансированная команда. Мы только начинаем работу, было первое установочное мероприятие, на которое — честно скажу — не попал, потому что в этот момент был в Берлине.

"Развивающий взгляд" предполагает снижение налогов?

Учитывая ситуацию в стране, сложно говорить, что мы сможем немедленно добиться существенного снижения налоговых ставок, но мы будем стремиться и к этому. То, чего точно можно добиться сейчас — это улучшение администрирования. Большая часть жалоб, которые поступают от бизнеса, связаны не столько со ставками, сколько с тем, что налоги платить очень сложно, законодательство двусмысленное, есть проблема трактовок, которая порождает споры с налоговой, на это тратится много времени. И все это очень сильно отвлекает ресурсы бизнеса от собственно ведения бизнеса.

Плюс существует проблема неравенства в налоговой нагрузке. Все бы согласились, будь налоги хоть 50%, хоть 20%, но если они бы платились равномерно. А когда есть белые игроки, которые платят, и серые игроки, которые находят какие-то способы оптимизации, это создает огромный дисбаланс. Поэтому акцент будет сделан именно на это. Мы будем стремиться расширить налоговую базу за счет количества тех, кто платит налоги, и одновременно снизить налоговую нагрузку.

Как видите, задачи поставлены весьма амбициозные, для общества налоговая реформа — один из основных показателей изменений, поэтому будем стремиться их реализовать.


Дерегуляция


Недавно вы решили вопрос с ликвидацией "Укрэкоресурсов", и этот шаг был однозначно позитивно воспринят бизнес-сообществом. Что дальше?

Это авгиевы конюшни, которые мы чистим, и чистить которые предстоит еще долго. "Экоресурсы" — это показательный пример абсолютно бессмысленной схемы, против которой выступали все игроки рынка. Многие сейчас верят только в плохое, волнуются, что одну коррупционную схему заменит другая, еще хуже. Мы специально провели встречу с участием Министерства экологии, Министерства регионального развития, гражданских организаций, крупных плательщиков в этой схеме (производителей упаковки) — для того, чтобы показать, какие модели существуют в Европе и какие мы поддерживаем в законопроекте, который сейчас на согласовании в Кабмине, что заменит "Экоресурсы". Это модель, построенная по принципу расширенной ответственности производителя, когда производитель (или импортер) упаковки, который запускает ее в первичное обращение, несет ответственность за конечную судьбу этой упаковки. Соответственно, он должен обеспечить ее переработкой.

Чтобы уменьшить роль государства?

Не в этом дело. Дело в мотивации. Государственный оператор, который собирает со всех деньги, не имеет мотивации что-либо после этого делать. "Экоресурсы" прекрасно справлялись с функцией сбора денег. А вот со сбором мусора и переработкой возникали проблемы. Но если это будет не налог, а обязательство компаний-производителей, которые через профильную ассоциацию будут нанимать переработчиков мусора, они будут заинтересованы в том, чтобы платить как можно меньше и организовать сбор мусора наиболее эффективно.

Какие еще из таких "черных дыр" можно ликвидировать?

У нас масса областей, где бизнес построен крайне неэффективно. Сейчас мы находимся в процессе документарного оформления новой, более прозрачной системы во многих из них. Это касается всего, начиная от распределения квот на металлолом (то, чем я занимаюсь), выдачей лицензий. Но главный инструмент — это дерегуляция.

Например, был закон об отмене лицензий на виды деятельности, сейчас на выходе еще несколько законопроектов, в которых мы постепенно от этих лицензий отказываемся. Мы недавно инициировали законопроект об отмене экспортно-импортных лицензий. Это все снижает и прямую, и коррупционную нагрузку на бизнес.

Наша экономика — это советское наследие, достаточно жестко регулируемое, у нас на все есть какие-то правила.

Корабль, который долго был в море, обрастает полипами и водорослями, которые мешают ему плыть. Так и с нашей экономикой — она обросла огромным количеством всякого мусора, который мешает ей быстро двигаться. Чем больше такого мусора — тем больше возможностей для коррупции и бюрократического беспредела. С этим мы и боремся.

К вам приходят предприниматели, жалуются?

Конечно. Но жалуются мало. Я был бы рад, если бы они жаловались больше. Наш бизнес еще не чувствует того, что органы власти могут быть союзниками, к которым надо приходить не на поклон, бить челом, а за помощью, что это некие сервисные органы. Людей удивляет, когда их спрашиваешь — а чем конкретно вам помочь?


Технический регламент


Предприниматели сами предлагают идеи по дерегуляции?

Это не обязательно по дерегуляции, многим бизнесам нужна регуляция. Например, технические регламенты — это, наоборот, регуляция. Это техническая сфера. Были жалобы на отсутствие нормального технического регламента по косметике, что вызывает проблемы с подделками. Его надо создать. Это конкретная проблема, с которой бизнес должен приходить к власти в любой стране.

Я так понимаю, что техническое регулирование — это один из важных разделов Соглашения об ассоциации.

Это, грубо говоря, — блок управления качеством. Это огромный круг задач, начиная от метрологии (измерительной техники), заканчивая стандартами или добровольными сертификатами на какие-то виды продукции. Гармонизация стандартов является предпосылкой того, что европейские товары смогут беспрепятственно попадать в Украину без технических барьеров на таможне. А наши товары смогут, соответственно, попадать в Европу. Но кроме собственно интеграции в Европу, это имеет и более глубокое значение, потому что это система управления качеством всех тех товаров, которыми мы пользуемся, едим, пьем, дышим, которые нас защищают. Это позволяет гарантировать, что когда вам заливают литр бензина на бензоколонке, то это действительно литр, а не 0,995 литра. Когда фасуется литр молока, то это литр. Когда отрезается метр ткани — то это метр. Мы сами заинтересованы, чтобы эти правила нас защищали, а не наоборот — создавали барьеры.

В этом направлении уже приняты все законы?

Спасибо Верховной Раде, уже есть вся законодательная база. Теперь идет разработка подзаконных актов, которых там нужны десятки, и это растянется на несколько лет. После этого необходима разработка самих технических регламентов, которых только первоочередных — около 56. Потом — гармонизация всей базы стандартов с европейской. Частично мы принимаем собственные стандарты, которые гармонизированы с ЕС, другая часть перенимается методом обложки, когда берется европейский стандарт, переводится его обложка, название, а основное содержание остается, например, на английском языке и вывешивается на сайте. Если кому-то когда-нибудь понадобится этот стандарт в чистом виде, он может его у национального органа стандартизации запросить, за какую-то скромную плату его переведут и выдадут в виде готового документа. Сюда же входит и система аккредитации — национальный орган, который аккредитует лаборатории, которые имеют право проверять соответствие техническим регламентам и стандартам.

Что предстоит менять?

Раньше система была построена на советских ГОСТах. У ГОСТов совсем другая философия — это некие правила, утвержденные государством. На каждую табуретку есть ГОСТ, и вы обязаны с этим ГОСТом жить. И неважно, что он был принят в шестьдесят каком-то году, и гласит что ножка табуретки должна быть определенной толщины, иначе она сломается. Сейчас ножки из современного пластика, его можно хоть как паутинку делать без потери устойчивости. Но нет — есть ГОСТ. Делай как должно быть! Эта система имеет корни централизованной экономики, она чужда экономике рыночной.

Но кто-то же должен контролировать качество?

Мы переходим на европейскую систему технических регламентов и добровольной сертификации. Сейчас в техническом регламенте все оценивается по степени риска — вы не обязаны проходить обязательную сертификацию. Ее не существует как таковой. Вы просто делаете табуретки, эти табуретки соответствуют техническому регламенту. А в техническом регламенте написано, например, не делать табуретки из радиоактивных веществ, с торчащими ядовитыми иглами и т.д. После этого не надо нести табуретку в орган стандартизации, чтобы ее проверили на соответствие ГОСТу. Система возвращается в нормальное состояние, когда инициатива исходит от бизнеса.

Это целый мир, который требует радикальных реформ, он запущен, он существенно недофинансирован за все эти годы, он во многом держался на энтузиастах. Если мы это не исправим, то не сможем интегрироваться в Европу на уровне качества нашей продукции.

Мы можем просто принять европейские нормы?

Мы не можем просто скопировать их. Их нужно перевести на украинский язык, переписать в соответствии с нашими принципами нормотворчества, согласовать с остальной законодательной базой. Есть какие-то части, которые к нам неприменимы, есть вопросы, которые туда нужно добавить. Потом принять стандарты. У нас уже есть бизнес, который существует в нынешней системе качества. Нельзя им просто объявить, что с завтрашнего дня все будет по-другому, они должны перестраивать лаборатории, заново переписывать конструкторскую документацию — это тоже непростой процесс.

Насколько это длительный процесс?

Он распланирован до 2020 года. Это огромная работа, причем не только со стороны государства, но и со стороны бизнеса. Со стороны государства там только вершина айсберга — грубо говоря, нужно принять все эти законы и ждать, когда бизнес подтянется. Поэтому следующая часть — это обучение для бизнеса. У ЕС точно так же есть программы финансирования по образовательным программам для компаний, которые хотят выходить на рынки ЕС.

Беседовала Мария Стасенко

http://delo.ua/ukraine/prozrachnost-tend...1432782606

http://delo.ua/ukraine/biznes-poka-ne-vi...1432781194

[valera_vvv]

Конечно, это странно и удивительно, что там происходит в этой гейропе!

Королева, сама королева Британии Елизавета вторая заявляет: "Мое правительство продолжит оказывать давление на Россию, чтобы обеспечить соблюдение территориальной и суверенной целостности Украины, и будет настаивать на полной реализации минских соглашений"

И это королева говорит в своей тронной речи!

Конечно, это безобразие, да и непонятно, почему она это говорит. Обычно, королева не вмешивается в, так сказать, мирские дела, что означает текущую политику. Никаких комментариев и политических задач – такое правило королевы. В тронной речи, обычно, она касается общих тем, высказывая общие пожелания, не более. И вдруг: "Украина", "Минские договорённости", "целостность"…

Понятно, что к ней пришли и всё это в её царственные уста вложили. Вот так в этой гейропе склоняют к нарушению вековых правил и традиций. Я даже могу назвать того, кто склонил нарушить. Его фамилия Кемерон, а зовут Дэвид. Проклятый премьер, который продолжает традиции ненависти к России. Ненависти, которая идёт с древних времён, что талантливо описал в своих телевизионных фильмах журналист Михаил Леонтьев.

Я думаю, что в ответ мы вместе и дружно проклянём Британию и осудим королеву.

А наш славный министр Лавров скажет что-то язвительное, и поучит королеву, как себя следует вести монарху.

Но есть проблема. Понимаете, мы, конечно, белые и пушистые. А Путин вообще сладкий зайчик. И нашу политику поддерживают 86% Россиян. Но это внутри, сами для себя.

А снаружи мы как всё тот же медведь с атомной бомбой. Ну, может уже не с бомбой. Может просто такой зелёный вежливый медведь, но всё равно медведь – агрессивный и жуткий. Готовый к агрессии и насилию. И до такой степени мы так воспринимаемся, что даже королева не выдержала и сказанула про нас такую гадость.

Конечно, Кремлю на английскую монархию наплевать. Нам и на свою было наплевать — расстреляли, так ещё английскую слушать!

Матвей Ганапольский

[zlex40]

Большой облом

В прошлом августе я писал, что после малайзийского «Боинга» у Путина будут проваливаться все его начинания (как у Гитлера после Эль-Аламейна, у Наполеона – после оккупации Испании и у Сталина – после попытки блокады Берлина в 48-ом). Теперь я предвижу, какое гармоничное единство создадут показания разведчиков украинским следователям, а функционеров фИфы – следователям американским. То-то так возбудилась наша «смоленка», лихорадочно туша шапку, хотя все эти аресты дело исключительно США и Швейцарской Конфедерации и касаются отмывания взяток и откатов через американские банки.

Я только опасаюсь, что (как там у Булата Шалвовича): «когда безумный наш султан»– поймёт, что затея с мундиалем-18 позорно провалится, уничтожая остатки престижа страны, и вся оставшаяся его карьера сведётся к цепи унизительных провалов и к поиску успокоения в мелком мучительстве, вроде объявления Зимина и Ясина иностранными агентами, то он совсем сорвётся с катушек. И народ, вслед за Кобзоном и Цыгановой, дружно споёт: «Когда нас в бой пошлёт товарищ Путин и маршал Шойгу в битву поведёт».

Ихлов Евгений, «FaceBook»

[Перехожий]

Житель Гурзуфа: Очень много в Крым приехало сепаров и ваты из Донецка

На выходных ездил в свой любимый Гурзуф, дом в порядке, квартиры тоже, открыл окна, проветрил, закрыл. Жена немного злится - но моя позиция неизменна, жилье рашистам и сепаратюгам - не сдам! Дети взрослые, понимают.

Прошел по поселку, что изменилось: немного панаехали "шахтеры", бедные-несчастные на тачках от 30 000 дол...

Удалось пообщаться с проукраинскими дончанами, цитирую:

"в каждом дворе очень много новой боевой техники, много оружия привозят, сепаров постоянно обучают. Армия у этих пид@расов очень мощная, сепары специально провоцируют Украинскую армию, чтобы наши им отвечали.. Хотят начать полномасштабное нападение на Украину...", но на ряду с этим всем в Донецке все знают и о караванах с грузом 200 в рашу и захоронения сепаров и рашистов, и уже начинают сомневаться в возможностях царька.... Также ребята рассказали о дебильном контингенте людей , которые вышли на референдум, тех кто захватывал прокуратуру, сбу и как это было.

Прошел мимо "Кометы", пустых кафешек, зашел в любимую "Лидию". Наше самое любимое в Гурзуфе место, ресторан над морем, вкусная кухня, всегда приветливая хозяйка. Дело плохо, и даже не потому что нет людей, а потому, что все кафе - сносят! В принципе , этого и следовало ожидать, жители Гурзуфа скоро не смогут подойти к морю, все пляжи у них как говорят сейчас "отжали"...
Пока пил бокал пива, зашла молодая пара, ребята - около 30 ему и 25 ей, тоже пообщались.

Ребята из Москвы. Признают, что Крым уже не тот. Ничего не работает, вино крымское на набережной уже не продают, Дискотеки не работают. Говорят, что Украинский Крым им больше нравился.. Спросили у меня, довольны ли мы, что теперь в России, говорю как есть. Рассказал, что снесут все кафе на набережной - вообще расстроились.

Очень много в Крым приехало сепаров и ваты из Донецка. Многие через Мариуполь, как их там наши не задержали, ведь столько там постов... Соседка рассказала, что жрут водку каждый день и в субботу орали на пол набережной, что укропов убивать будут...

Жаль, нет на них Яроша с правым сектором...

Сын занялся полезным делом, фотографирует Украинские машины, у которых наш герб заклеен рашисским флагом. Вата заезжает в Крым и заклеивает наш герб на номерах!

Вот, выкладываю первое фото, думаю Киевляне быстро найдут сепара в своем городе... Таких машин хватает, и с Харькова есть и из других городов...

Вот все как то так.

Крым блокадный

----------------------------------------------------------

Эх, Гурзуф!!! Когда то - это было мое любимое место отдыха в Крыму...

[domic]

Hiding in Plain Sight: Putin's War in Ukraine and Boris Nemtsov's Putin. War

https://www.dropbox.com/s/7uzlm8aspdls5w...t_0527.pdf

[Перехожий]

В самопровозглашенной "ДНР" расспространяется слух о миллиарде долларов от Путина, который потратят на соцвыплаты

В самопровозглашенной «ДНР» население взбудоражено радостными слухами. Дождались. Путин берет «республику» под свое крыло и уже дал команду выделить на социальные выплаты и зарплаты бюджетникам миллиард долларов. Более того, деньги уже выделили и скоро привезут. Естественно, в рублях. По официальному курсу 1:50. То есть рублями это будет 50 миллиардов. Дождались. Сбылось. Буквально, привалило счастьем.

Тему путинского миллиарда активно обсуждают в сетях и транспорте. Денег, правда, пока никто не видел. И, надо полагать, не увидит.

Потому что его не существует в природе. И существовать не могло. Я расскажу почему.

В первую очередь из-за бредовости самой суммы. Да, людям нравятся круглые цифры. И Паниковский приставал к Корейко с требованием дать именно миллион, а не 998 тысяч. Но это на уровне масштабного вымогательства, выигрыша в лотерею и прочих завлекательных фантазий. Даже если ты везешь десять активистов помахать чем-то под Верховной Радой и заплатишь им по 100 гривен, смета будет не тысяча. Потому что к ней нужно добавить три бутылки минералки, чтобы не попадали активисты от жажды и твои расходы на проезд. Не важно, такси или метро - ты едешь по поручению партии, организации или банды, значит расходы возместят. Не бывает реальных смет с круглыми цифрами.

Путин, Минфин России и бюджетный комитет Госдумы это не волшебник из детской песенки, который «прилетит в голубом вертолете и бесплатно покажет...» Там суммы формируются совсем на других принципах. Есть задача, скрупулезно подсчитываются расходы на ее решение, потом плохой дядя режет смету мечтателей. Так делают везде. В городе, области, стране. И круглые суммы не получаются по определению. Это не десятку из кармана достать ребенку на мороженное, с правом оставить себе сдачу.

Сама сумма в пятьдесят миллиардов рублей или миллиард долларов говорит о том, что реального финансового проекта тут никогда не было. Это просто такой себе приятный слушок, рожденный в кабинете, чтобы «народ во что-то верил». Не самым умным технологом рожденный, к слову.

Для тех, кто принципиально не верит украинским СМИ и голосу разума, приведу заявление главы МИДа России Сергея Лаврова от 25 мая. У России нет денег, чтобы прокормить оккупированную часть Донбасса. Об этом он заявил во время беседы со своим азербайджанским коллегой Эльмаром Мамедьяровым. И в кои-то веки не соврал. В этом году без Российских денег осталось Приднестровье, а это куда менее затратный проект. Своего рода форпост российской армии на границе с ЕС. Крым, который тоже куда скромнее по масштабам, уже ждет урезания финансирования. Увы, в России экономические проблемы и в перспективе все будет только хуже. Так что никакого миллиарда. Нет и не будет.

Кирилл САЗОНОВ

[valera_vvv]

(2015-05-28 13:46)Перехожий писал(а):  Эх, Гурзуф!!! Когда то - это было мое любимое место отдыха в Крыму...

Как-то мы с тобой эту тему и не обсудили ни разу... ))) Я сам с 1999 года отдыхал только в Гурзуфе, не ездил лишь пару раз, ну и теперь... непонятно, когда попаду...

[zlex40]

Прибалтийский кошмар

Новый глава военного комитета НАТО генерал Петр Павел считает, что Российская Федерация при желании способна оккупировать балтийские страны и Киев в течение двух дней. При этом сам альянс не сможет дать адекватного ответа на агрессию, так как сама процедура принятия решений в НАТО далека от эффективности и – самое важное – скорости. Пока в НАТО будут решать, что делать, россияне будут продвигаться по европейской земле, сея смерть и разрушения.

Конечно, это самый черный сценарий. Но он не дает покоя военному руководству Альянса со времени российской аннексии Крыма и начала «гибридной» войны на Донбассе. Оказалось, что у НАТО, воспринимавшегося как наиболее эффективный союз для обеспечения безопасности своих членов, просто нет понятного инструментария для реагирования на новую опасность. И если в случае с Украиной еще можно «отговориться» тем, что эта страна – не член Альянса и никаких обязательств перед ней у НАТО попросту нет, то в случае начала агрессивных действий путинской России против балтийских стран такие отговорки уже не пройдут.

А ведь с точки зрения российского политического руководства балтийские страны ничем не отличаются от Украины. И то, и другое – «исконные русские земли», завоеванные для расселения колонистов и выкачивания ресурсов. И в Украине, и в Балтии живет «угнетенное» русскоязычное население, которое легко объявить частью пресловутого «русского мира», издавна «освобождаемого» на танках. А то, что балтийские страны – члены НАТО и ЕС, так это даже интереснее: ведь их оккупация окончательно разрушит обе структуры, превратит путинскую Россию в новый Советский Союз, равного партнера если не США, то хотя бы Китая.

Конечно, это – параноидальная логика. Но разве Россия не живет в такой логике последние годы? Разве война с Грузией, аннексия Крыма, оккупация Донбасса, перерождение российского общества в фашиствующее стадо поклонников вождя – это не паранойя? Паранойя. Так почему же она не может развиваться?

Именно возможность такого развития и делает столь непростой ситуацию с эффективностью НАТО. Если Альянсу не удастся выработать механизма потенциального реагирования на российскую агрессию – такого, который отбил бы у Путина охоту соваться в чужие страны, – с глобальной системой безопасности будет покончено. И не только на границах России с европейскими странами: примеру Путина последуют другие, ведь безнаказанность заразительна.

И если в НАТО действительно хотят работать над конструированием такого механизма, начинать нужно не со стран Балтии.
Начинать нужно с Украины.

Виталий Портников, «NEWSru.ua»

[nato]

В Копейске нашли экстремизм в тестах на экстремизм

Прокуратура Челябинской области сочла экстремистскими тесты на выявление экстремизма, которые власти Копейска планировали провести в местных школах.

Русская служба ВВС