Великие люди, связанные с Харьковом!

[valera_vvv]

25 января 1938 года, в Москве, в семье офицера-связиста Семена Высоцкого и его жены Нины Максимовны, переводчицы с немецкого, родился мальчик, которого назвали в честь деда по отцу Владимиром. Обычная семья, обычные заботы.



Но на пороге уже стояла черная беда - те самые 190 фашистских дивизий, которые на рассвете 22 июня оборвали мирную жизнь, раскрутив кровавые лопасти смерти.



Отец ушел на фронт одним из первых. Враг стоял у стен Москвы, многие жители столицы эвакуировались. В том числе и Нина Максимовна с сыном. Их определили в небольшую деревеньку под Оренбургом. Хлебнули горя...



В 1943 году Высоцкие вернулись в Москву, на 1-ю Мещанскую улицу. Осенью 1945 года Володя пошел в первый класс. А в 1946 году за сыном приехал Семен Владимирович. Почему только за сыном? Дело в том, что у него к тому времени уже была новая жена - Евгения Степановна. Почему же Нина Максимовна безропотно уступила сына? Она понимала, что с отцом ему будет легче выжить. Слишком уж много разрушила война...







Следующие три года Володя прожил с отцом и мачехой в немецком гарнизоне Эберсвальд. Когда спустя долгие годы фронтовики диву давались и часто спрашивали Высоцкого о том, откуда он так хорошо знает войну, Владимир только плечами пожимал. Но представьте себе его жизнь с отцом на чужбине. Да, у отца была служба, но вне ее собирались офицеры вместе в закрытом гарнизоне, накатывали водочки и пускались в воспоминания о войне. Не только про себя говорили, но и друзей поминали, кто, как, где сражался. И мальчишка тут же крутился, жадно впитывая эти рассказы.



В чем были истоки его последующего увлечения алкоголем? В генах? В жизни, где его не сразу научились понимать? Нет, они крылись именно в этих «германских» посиделках, где черную боль от потерь «анестезировал» один стакан водки, второй, третий. И тогда беда растворялась, отступала, чтобы завтра вновь напомнить о себе. Ведь чужбина не тетка...



Если в обычной жизни, где-нибудь в средней полосе России, парень от сохи почувствует, что у него свербит на сердце, ему легче взять в руки косу-литовку и на рассвете отправиться на луг. Тяжелая физическая работа отвлекает. А здесь, в Германии, тяжелую работу заменяет щедрый стол. И глядя на эту роскошь, так трудно удержаться...



Эту ненависть к чужим столам Высоцкий значительно позже, в 1971 году, сумел высказать предельно просто:

Не надо подходить к чужим столам
И отзываться, если окликают.







А дальше - возвращение в Москву, Большой Каретный переулок, который и довершил «огранку» будущего гения. Редко какой парень откажется повыпендриваться перед девушкой, особенно, если умеет извлекать чудесные звуки из гитары. Но у кого-то желание «петь соловьем» со временем пропадает, попав в клетку тяжелого быта. А для кого-то это - первая ступень к будущей славе. Между прочим, и на фортепиано Владимир играл весьма недурственно, но ведь «фо-но» в подъезд к девочкам не выкатишь!







Думаю, что из порядка 750 стихотворений Владимира Высоцкого каждому на ум приходят только самые раскрученные. Но мне хочется привести сегодня самое первое стихотворение, датированное 1953 годом. Кому-то оно покажется наивным, все-таки его написал 15-летний поэт. Время иногда меняет наши оценки. Но, как говорится, «генерал и в Африке генерал». Итак, стихотворение называется «Моя клятва» и написано в марте.

Опоясана трауром лент,
Погрузилась в молчанье Москва,
Глубока её скорбь о вожде,
Сердце болью сжимает тоска.

Я иду средь потока людей,
Горе сердце сковало моё,
Я иду, чтоб взглянуть поскорей
На вождя дорогого чело...

Жжёт глаза мои страшный огонь,
И не верю я чёрной беде,
Давит грудь несмолкаемый стон,
Плачет сердце о мудром вожде.

Разливается траурный марш,
Стонут скрипки и стонут сердца,
Я у гроба клянусь не забыть
Дорогого вождя и отца.

Я клянусь: буду в ногу идти
С дружной, крепкой и братской семьёй,
Буду светлое знамя нести,
Что вручил ты нам, Сталин родной.

В эти скорбно-тяжёлые дни
Поклянусь у могилы твоей
Не щадить молодых своих сил
Для великой Отчизны моей.

Имя Сталин в веках будет жить,
Будет реять оно над землёй,
Имя Сталин нам будет светить
Вечным солнцем и вечной звездой.

Чувствуете нерв? Оголенный, пульсирующий. Тот, что Высоцкий сумел пронести из 1953 в 1980 год?

Но вернемся к вопросу вопросов: почему гении уходят так рано? Почему им не живется среди нас?

Вся разгадка не только в душе, но и в физиологии. Когда строка вынимается из самого сердца, в этом сердце всегда остается кровавая рана. И затягивается она не сразу, саднит, давит грудь. Любая запоминающаяся строка - это помимо всего прочего повышение артериального давления, и соответственно, работа на износ всех внутренних органов. Кто-то может себя беречь, а кто-то воспламеняется, как факел, давая большой огонь.







Кто-то считает, что дни и ночи Высоцкого основательно «подрезала» Марина Влади, мол, не окажись ее в судьбе Владимира Семеновича, он бы прожил гораздо дольше. Это разговоры в пользу бедных. Она была его последним счастьем, может быть и не таким, какого он заслуживал в нашем понимании, но эти отношения всегда возникают вне человеческого понимания. Это как два совершенно непонятных пазла вдруг складываются в единое целое, прикипают друг к другу, и без мяса не вырвешь...







Могли ли мы его уберечь? Тоже вряд ли. Мне всегда вспоминаются слова Никиты Высоцкого, сказанные им для одного популярного журнала: «...я убедился на собственном примере, что большое видится на расстоянии. Легко говорить: вот мерзавцы, Пушкина не уберегли от дуэли. Не уберегли. Хотя среди его друзей была масса достойнейших людей. Когда близко общаешься, уверяю вас, можно сказать кое-что обидное про очень многих...»

Могли мы построить золотую клетку из своих рук, чтобы гений не разбился? Наверное, да, но тогда это был бы уже не гений, а невольник...







Высоцкого не стало 25 июля 1980 года. Свой последний концерт Владимир Семенович дал за несколько дней до смерти в Калининграде. И не в подмосковном, как ошибочно пишут некоторые издания, а в самом западном областном центре. Городе, который ему очень нравился.







В Москве полным ходом шли Олимпийские игры, а потому о смерти гения сообщили слишком скупо. Но народу пришло проститься с Владимиром Семеновичем, пожалуй, ничуть не меньше, чем в марте 1953 года со Сталиным. Возможно, кто-то и поклялся «у могилы твоей не щадить молодых своих сил». Но второго Высоцкого пока не видно, хотя кто-то сравнивал с ним Игоря Талькова.

Однако я верю: без гениев Земля не может жить, как без Солнца...

автор статьи Юрий Москаленко

*****
В чем феномен Владимира Высоцкого?







25 июля 1980 года Марина Влади проснулась в четыре утра. На подушке кроваво-багряное пятно - раздавила огромного комара. Тянется время, звонит телефон, в трубке ледяной голос: «Володя умер». «Вот и все, - будет писать о том дне Марина в книге воспоминаний, - тебя раздавил лед, тебе не удалось разбить его».







На стол директора Ваганьковского кладбища Иосиф Кобзон положил толстую пачку сторублевок: «Нужно место для Высоцкого». Немолодой человек не выдержал и заплакал: «Как вы могли подумать, что я возьму деньги? Ведь я любил его».

Высоцкого все любили. Даже сотрудники КГБ, которые следили за ним дома и за рубежом. Однако понять до конца Владимира Семеновича не смогли даже ближайшие друзья. Поэтому болезненное внутреннее одиночество было его самым тяжелым крестом.







Сам же Владимир Семенович вызовы судьбы принимал охотно, с каким-то нечеловеческим азартом и отсутствием малейшего страха. Он ходил в походы на подводных лодках, пилоты брали его в кабины истребителей, альпинисты - в горы. И все сознавались, что чувствовали себя уверенно и спокойно, когда рядом был Высоцкий. Вспоминая поэта, режиссер Юрий Любимов рассказывает, как в частном разговоре один большой военачальник, генерал, откровенно позавидовал таланту Владимира влиять на людей.







Впрочем, он влиял не грубым волевым усилием, а идеей и словом, и даже своим молчаливым присутствием. Высоцкий очень любил компании, но брал в руки гитару не так часто, как можно себе представить. В основном он внимательно слушал людей. Не перебивая, что-то записывал, но чаще запоминал, рифмуя мысли в коротенькие содержательные строфы. Ближайшим друзьям рассказывал, что именно так начал писать песни, в которых старался воспроизвести каждое мгновение жизни.







Астрологи утверждают, что любой Водолей (а Владимир родился 25 января 1938 г.) - определенно инопланетянин или минимум - пришелец из будущего, которому трудно приспособиться к повседневности. И каждый ребенок, рожденный под этим знаком, маленький феномен и задача без решения для родителей и окружающих.

«Рифмы его абсолютно феноменальны», - писал о Высоцком Иосиф Бродский, поэт и нобелевский лауреат. А уже упоминавшийся Юрий Любимов откровенно сознавался, что при всенародной популярности Владимир оставался «явлением непонятным для многих его ближайших товарищей и коллег».

отсюда

Вся жизнь – в повидле

Последний харьковский концерт поэта проходил в мае 1978 года во Дворце спорта. Одним из его организаторов был поэт Валерий Болотов – тогдашний исполняющий обязанности администратора Харьковской областной филармонии. Валерий Болотов был провожатым Владимира Высоцкого – встречал его на вокзале, сопровождал до Дворца спорта.

– Для меня Высоцкий – идол от начала до конца, – признается Валерий Болотов. – Высоцкий – это борец, демократ. Высоцкий был сильным физически – занимался боксом, но он был очень добрым, доверчивым и слабохарактерным. Если он садился за стол и ему предлагали выпить, он не мог отказать из уважения к этим людям, поэтому и сделался тем, кем сделался.

У него была очень непростая жизнь. Когда у Раневской спрашивали, как дела, она отвечала: «Знаете, что такое г...? По сравнению с моей жизнью это повидло». Именно Высоцкий как-то подсказал Фаине Георгиевне это выражение, сказав, что вся его жизнь – в повидле. К нему всегда кто-то лип: и друзья, и враги, но в основном его окружали недруги. Самое страшное, что самый народный из народнейших остался без этого звания.

«Убери свою пушку»

– Концерт в Харькове был потрясающим: Высоцкий показал, как можно общаться со зрителем. Он очень любил зрителя, но требовал, чтобы его творчество уважали, – рассказывает Валерий Болотов. – Писать стихи – это труд, и поэт отдает душу. Он терпеть не мог, когда зрители на его концертах жуют, а парочки обнимаются или целуются. Владимир Семенович решительно прекращал петь, останавливал концерт и всему залу указывал на этих людей. А потом предлагал: «Может быть, я вам мешаю? Тогда я уйду». Он считал, что его зритель должен быть интеллигентным.

А еще Владимир Высоцкий не любил, когда его фотографировали во время концерта: лишние звуки и телодвижения мешали ему настроиться.

– Это было на выступлении Высоцкого во Дворце спорта в мае 1978 года, – вспоминает фотограф Николай Ковальчук. – Это была одна из моих первых съемок. Зал был забит битком. Высоцкий попросил оператора включить полный свет: «Хочу видеть, перед кем я выступаю». Меня предупреждали, что Владимир Семенович очень не любит, когда его снимают во время выступления, я попробовал сделать снимок издали, он мне не понравился, и я в наглую сел во второй ряд. Высоцкий остановил выступление и сказал: «Убери свою пушку и выйди из зала». Зал взорвался хохотом, я покраснел.
Высоцкий предложил сделать снимки в перерыве концерта, но фотограф обиделся и снимать не пошел. За несколько секунд на концерте Николай Ковальчук успел сделать всего четыре кадра, но, удивляется фотограф, в каждом кадре поэт и актер был абсолютно разным – и по настроению, и по характеру. Один кадр с улыбающимся Владимиром Семеновичем получился особенно удачным. Фотограф сетует: на любой выставке улыбчивое фото Высоцкого всегда бесследно исчезает в первый же день.

отсюда

«Харьковское Дело Высоцкого»

Самым высокооплачиваемым артистом в Союзе был Муслим Магомаев – ему за концерт полагалось аж 27 рублей, плюс надбавки – гастрольная и за мастерство, в сумме набегало чуть больше 50 рублей. За такие деньги артисты вряд ли стали бы надрываться даже в то время. Поэтому администраторы и придумывали разные способы, чтобы и певцам гонорары увеличить, и самим хорошо заработать, – комментирует документ бывший следователь по особо важным делам харьковчанин Дмитрий Панцир.

В его архиве эта справка пролежала больше 30 лет. Именно он вел дело о «левых концертах» Владимира Высоцкого в Харькове в мае 1978 года. Тогда местный театр музкомедии недосчитался двух с половиной тысяч рублей. Высоцкий проходил по делу о хищении государственных денег свидетелем, а обвиняемым был его администратор Владимир Гольдман. Последний до этого уже был дважды судим по этой же статье.

За каждый концерт в Харькове Гольдман обещал артисту вместо «государственных» 19-ти гонорар в 300 рублей. Схема была следующей. Администратор сделал липовую справку из Министерства культуры о повышении концертной ставки Высоцкого с 19 до 114 рублей и присвоении ему права на сольные выступления, которого певец на самом деле не имел. Кроме того, на эти же концерты Гольдман пригласил и ВИА «Музыки» из Закарпатской областной филармонии – они должны были выступать во втором отделении.

– Никому не известные музыканты в концерте участвовали фиктивно – люди шли на Высоцкого, а не на них. Поэтому «Музыки» и на сцену даже не выходили. Но зарплату им начисляли – чтобы потом доплатить из этой суммы гонорары артисту, который фактически и отработал концерты. Это была достаточно распространенная схема. Как выяснилось позже, Высоцкий тогда получил только часть обещанных Гольдманом денег. Да и обвинить любимого всеми артиста было не в чем: он не разбирался в бухгалтерии и подписывал то, что ему давали. Заработок от тех концертов осел в кармане у администратора, – рассказал «Газете...» Дмитрий Панцир.

Расследование длилось целых два года: с 1979-го по 1981-й. Как вспоминает Дмитрий Тодорович, Владимир Высоцкий за своего администратора тогда очень переживал и уверял следователя, что Гольдман обязательно явится с повинной и вернет все украденные деньги. Администратор же ударился в бега, а когда его, наконец, поймали, искренне удивлялся, что дело до сих пор не закрыли. Суд состоялся в январе 1982-го. Владимира Гольдмана, к тому времени уже известного зрителям по эпизодической роли в фильме «Место встречи...», приговорили к трем годам тюрьмы.

– Это было очень мало, если учесть, что за подобные преступления полагалось в среднем 8-10 лет лишения свободы, – замечает Дмитрий Тодорович.

К слову, примерно в это же время подобное дело было возбуждено в Ижевске в отношении еще одного администратора Высоцкого – Василия Кондакова. Там схема «как обойти государство» была несколько иной. Хотя залы на концертах были переполнены, половину билетов «списывали» как не купленные. Часть неучтенных денег выплачивалась в качестве гонорара артисту, остальное оседало у администратора и местных организаторов концертов. Кондаков был наказан гораздо строже, чем Гольдман – получил 10 лет тюрьмы и умер в колонии.

отсюда

Есть ещё пару интересных статей:
тут
тут
и тут

П.С. Думаю, что 25 числа буду изрядно занят, поэтому размещаю статью слегка заранее...

Попалась подборка фотографий с похорон Высоцкого, много редких фотографий: 25-28 июля 1980 г