Форум болельщиков ФК Металлист Харьков

Путин готовит наступление
на Мариуполь?

«Клініка» перемоги

Путин зря просит пощады, ни он, ни, к несчастью,
Россия ее не получат

О необходимости
переосмысления советского прошлого

Десять суток за позитив
Художник Лоскутов и его время

Циничный пост
про «Колесо Истории»

Кто-то написал в комментариях– «Хотелось бы думать о том, какой сарафан надеть, чем о войне»

Путь в никуда

Вставание с колен России недешево стоит
Без политики

Мир в реанимации
До краха России с ней будут разговаривать вежливо, как с буйным больным

Андрій Макаревич
Щоб пам’ятали

Празднично-антисемитское

Внутри российского вагона для заключенных

Війною проти України
Путін знищує Російську Федерацію швидкими темпами
Українці переможуть у будь-якому разі, а от війна і кров,
експортовані Кремлем, загрожують бумерангом повернуться на вулиці росіян

В первую очередь я хочу поблагодарить читателей, которые откликнулись на мой очерк “Малая Отечественная Война: большие события в воспоминаниях маленьких людей”, и добавили к нему свои истории. Стоило бы, наверное, создать сайт наподобие Википедии, где любой мог бы просто оставить рассказ о войне, свой или услышанный от других. Было бы здорово, если все те небедные люди, вовсю паразитирующие на образе Великой Отечественной войны, вместо выдуманных ими же ленточек и дурацких клоунад, вложили бы средства в сохранение того, что имеет печальное свойство уходить со своими носителями – личную память. Разве не важнее сохранить неподдельные эмоции человеческого опыта как прививку от раздутой истерики официоза.

Почему же все-таки День Победы отмечается 9 мая?

Я даже не имею в виду 8 мая, который отмечается во всем мире как день Победы в Европе. Я понимаю, почему советское, а теперь и российское руководство, настаивало и настаивает на разделении понятий “Вторая Мировая война: Европейский театр военных действий” и “Великая Отечественная”.

Во-первых, война велась по всему земному шару, на огромных пространствах суши и океанов, и противостояние Германии с Советским Союзом было весьма важным, но не единственно важным ее эпизодом, и признать это значило бы признать себя частью общего, взаимосвязанного процесса, основанного не народном героизме и мудрости вождей, а объективной реальности ресурсов и экономик.

Во-вторых, фокус на периоде 1941-1945 годов позволяет избегать неприятных подробностей предшествующих лет, когда Сталин и Гитлер де факто являлись союзниками по установлению нового порядка в Европе.

Не стоит также забывать, что если бы в 1940 британского премьер-министра звали не Уинстон Черчилль, мир сегодня мог бы выглядеть совсем по-другому. Концепция немецкого блицкрига была проявлением военного гения только отчасти. Ее главной составляющей был тот факт, что по своим людским и материальным ресурсам Германия не была в состоянии выиграть затяжную войну. Что и подтвердилось в первую мировую. Если Германия еще могла состязаться с примерно равной ей по ресурсам Францией, то ни один из трех гигантов того времени: США, Великобритания и СССР, ей не был по зубам. Единственно стратегией, имеющей шанс на успех, подобно манере боя боксера Майка Тайсона, было попытаться нанести ошеломительный, молниеносный удар как можно раньше в поединке, и надеяться, что ошарашенный противник, не приходя в себе от нокдауна, сдастся на милость победителя. Так произошло с Францией в 1940. Вермахт нанес мощный неожиданный удар в неожиданном направлении и франко-британский фронт развалился. Помня о том, что Франция понесла самые большие людские и материальные потери в Первой Мировой войне, французское руководство решило на сей раз сохранить жизни ценой потери нации и признало поражение.

Это было, и об этом стоит сказать отдельно, прямым результатом недальновидной французской политики. Вторая мировая была продолжением, второй серией, если хотите, Первой мировой войны. Ее неизбежность была заложена в самом том факте, что Германия вовсе не проиграла войну в 1918 на полях сражений. Она просто выдохлась в тылу. Поражение ей было нанесено в мире, когда державы-победительницы, ведомые как раз Францией, именно с целью искоренения германского милитаризма разоружили, разделили и раздели, словно разбитую в пух и прах, нацию. На чью землю, на самом деле, они так и не смогли вступить. Чем непродуманно посеяли семена недовольства, что в свою очередь создало ту питательную среду, в которой гитлеровская партия нацистов смогла успешно пустить метастазы. Эти уроки были успешно учтены после победы в 1945 году, когда на этот раз действительно поверженную Германию (и Японию) не поставили на колени как униженного врага, а помогли ей подняться в качестве равного партнера. Побеждать тоже нужно уметь, чтобы воевать одну войну один раз. Вот этот результат победы никто не вправе забывать! Но к 1936 году, Германия, беззастенчиво блефуя с избегающими новой большой войны оппонентами, вернулась на мировую арену сильнее и еще агрессивнее, чем прежде. (Больше на эту тему вы можете прочесть в работе “Джазовая импровизация на тему современного корпоративизма”)

Победить Германию могла простая, но жестокая тактика, известная в боксе как “rope-a-dope”, когда боксер пассивно жмется к канатам, ожидая своего момента, когда долгие барражи ударов утомят соперника больше, чем покалечат его самого. Именно так великий боксер Мохаммед Али победил превосходящего его Джо Фрезера. Но для этого необходима решимость подниматься с пола ринга после каждого зубодробительного нокдауна.

Что и сделал Черчилль после катастрофы в Дюнкерке. Несмотря на то, что силы Британии были распылены по всему земному шару, несмотря на то, что Гитлер в тот момент имел подавляющее военное преимущество, несмотря на то, что Великобритания на тот момент была ЕДИНСТВЕННЫМ в мире государством, противостоящим не только Германии, но и ее союзникам Италии, Японии и Советскому Союзу, и ей на помощь никто особо не спешил, ее премьер-министр, тем не менее, заявил примерно следующее: “Нет! Мы никогда не сдадимся, мы будем драться как можем, чем можем, когда можем, где можем, но никогда не признаем своего поражения”. И британцы эти чувства разделили, а британские летчики подтвердили их искренность в битве за Британию, сделавшей невозможной высадку Вермахта на острова.

Но и тогда все вполне могло закончиться ничьей. Несмотря на то, что время играло на Британию, западные демократии вполне могли жить и с Гитлером, если бы его экспансия могла остановиться. Да и главные преступления гитлеризма были совершены позже, уже в самом разгаре войны. Так что, не защита гуманистических ценностей демократии и свободы послужили причиной вступления в войну, а прямая агрессия Германии. Что и случилось в июне 1941. Гитлер решил взять Сталина на понт, чтобы пополнить ресурсную базу и сделать жизнь Черчилля еще труднее.

Теперь, возвращаясь к вопросу Дня Победы, почему он празднуется в мае, а не июле или августе? Каким образом страна, с самого момента своего создания жившая убеждением, что война неизбежна, постоянно готовившаяся к этой войне и имевшая крупнейшую армию, не одержала победу в ее начале? Каким образом, вместо ожидаемого триумфа, Красна Армия потерпела САМЫЕ страшные поражения в МИРОВОЙ истории. Каким образом, в ситуации, где две страны, по крайней мере, десятилетие готовятся к взаимной войне, когда эта война, наконец, происходит, сторона с явным преимуществом оказывается полностью разбита на своей территории?

Когда сталинские и путинские апологеты начинают бить в себя в грудь и кричать, что Польшу и Францию немцы разнесли за месяц, им стоит тихо напоминать, что за тот же месяц Советский Союз был разгромлен, причем неоднократно, в масштабах превышающих любую европейскую катастрофу, и не будь у него почти 200 миллионов населения и 6-й части всей земной суши, судьба его была бы совсем печальной.

Десятилетия тотальной милитаризации общества и промышленности, передовых военных разработок и бесконечное строительство укреплений на западных границах в условиях авторитарной системы, основанной на личных связях и идеологической преданности, не терпящей критики и верящей только в себя, оказались бессмысленными. Когда советское верховное командование, внимательно проанализировав тактику блицкрига Вермахта в Польше и Франции, пришло к выводу, что против СССР немцы ее не примут, поскольку Красная Армия сама была пионером “молниеносной войны”, это стало показателем проблемы самого мышления, изменить которое могла только масштабная катастрофа. Когда превозносят советских лидеров того времени за их вклад в Победу, стоить помнить, что в другой стране, тех же лидеров за их вклад в Поражение погнали бы с занимаемых должностей самой поганой метлой. Если бы, конечно, не судили и расстреляли за саботаж и некомпетентность.

Немцы оказались безжалостными учителями. За каждую ошибку они карали жестоко. Когда говорят, что Победа досталась великой кровью – это не метафора. Хотя стоит добавлять, кровью, пролитие которой вполне можно было избежать при грамотном руководстве. Но при этом и командование уже не могло позволить себе предаваться самообману – результаты были налицо. Потери людей и территории заставило руководство думать не в идеологических лозунгах, а в конкретных практических терминах. И нужно воздать должное тем, кто организовал быструю эвакуацию людей и индустрии вглубь России, что в тех условиях было почти чудом. Когда людям давали возможность делать свое дело – они его делали.

Судьба войны была решена, когда переживший потрясение первых дней войны и избавившийся от страха вполне заслуженного военного переворота, Сталин повторил вслед за Черчиллем, что ни он, ни советский народ никогда не признает своего поражения. Под Москвой командованию позволили вернуться к стратегии и тактике, основательно разработанными военными теоретиками, которых репрессировали в конце 30-х, и Вермахт был впервые безоговорочно побежден. Война перестала быть молниеносной, и Германия была обречена.

То, что она еще три с половиной года была способна не только эффективно отбиваться, но и успешно атаковать, достойно удивления и, с технической точки зрения военного дела, наверное, восхищения. Германия воевала на два, а точнее 3-4 фронта, на воде, суше и воздухе, в Африке и Арктике с такими экономическим гигантами как США и СССР, имеющими доступ к любым ресурсам. Их недостаток Германии пришлось компенсировать технологическими прорывами в химической промышленность. 70-я годовщина победы могла бы праздноваться в году так 2013, если бы не умение немцев вести войну в неравных условиях.

Союзники в теории могли победить Германию по отдельности, но в действительности им пришлось это делать вместе. И это спасло невообразимое количество жизней. Да, и Великобритания, и Советский Союз, не говоря уже об Америке, могли бы справиться один на один с Гитлером. Но в глобальной политической игре, в отличие от бокса, один на один практически не бывает. А если и бывает, то в таком случае принесенные в жертву люди сделают победу равной поражению. Для восстановления Европы потребовалось целое поколение. В другом раскладе это могло бы занять столетие.

Мы все в долгу друг перед другом. В долгу перед британцами, в одиночку вставших на пути Гитлера, пожалуй, единственными, кто от начала до конца бились с нацистами. В долгу перед советскими солдатами и гражданами, выдержавших страшнейшие в истории удары и от искусного в войне врага, и в спину, от своего же подлого руководства, но, тем не менее, нашедших в себе силы и волю биться насмерть с большей частью немецкой армии и разбить ее. В долгу перед американцами, которые за два года буквально из ничего создали могучую армию и флот, способные воевать на несколько фронтов, раскиданных по миру, чья промышленность потоком поставляла продукцию союзникам, без чьей еды многие наши отцы и деды просто бы умерли от голода. В долгу перед всеми, кто сознательно и пусть даже несознательно принес себя в жертву войне.

В этом нет никакой сентиментальности. Те, кто любят поговорить о некой Великой Победе советского народа, не знают или не желают знать, что прошедшие и пережившие эту войну люди так о ней не думали. Великими были только поражения, трагедии и страдания. И великим было облегчение, что весь этот великий ужас, наконец, кончился. Найти величие, находясь в окружении развалин, разрухи и десятков миллионов трупов, человек, сохранивший хоть толику здравого ума, не мог. Только вздохнуть и подумать, что, вот, кончилась, в кои-то веки, эта треклятая война, которую я не просил и не хотел, и мне не нужно больше оглядываться на каждый шорох и падать наземь от громких звуков. Вожди и военачальники поздравят друг друга с победой и поднимут тосты в честь ее и друг друга. А мне, может, впервые за долгое время, удастся выспаться и набраться чуть-чуть немного сил, потому что завтра мне все это невиданных масштабов дерьмо еще лет 20 придется разгребать.

День Победы 9 мая был придуман, чтобы вырезать один из эпизодов мировой войны из общей канвы истории и поставить особняком, чтобы избежать необходимости признавать неприятную правду о роли Советского Союза в развязывании второй мировой бойни, о преступных провалах политики руководства страны и лично Сталина, задаваться вопросом: почему после многих лет подготовки и безжалостной эксплуатации трудящихся во имя нужд обороны, война была почти проиграна противнику, с которым было вполне по силам бороться? Но если первые 20 лет после войны это была печальная дата общей разделенной и пережитой боли, со слезами на глазах, то впоследствии это превратилось в торжество советского, и только советского, оружия и героизма народа, только советского народа, а сегодня и совсем перешло в хроническую стадию бесстыдного, просто оргазмического фетиша. Все, что раньше, по крайней мере, эмоционально было связано с 9 мая, сегодня уничтожено и узурпировано политическими кремлевскими кликушами. Оставьте его Путину!

Отечественная война украинцев началась с оккупацией Чехословакии в 1938, и ее украинских земель, еще до атаки на Польшу и ее украинских земель в 1939. Можно спорить, закончилась ли она в 1945, или в 1950-х, или 1991, или еще вообще не закончилась. Но решение перенести фокус с 9 мая на 8, День Победы в Европе, было верным по времени и сути. Оно ставить нашу войну в общеевропейскую и общемировую перспективу, напоминает о том, что мы были не одни, мы были едины с другими людьми земли.

День Победы нам пытались и пытаются продать как возрождение лозунга «За Родину! За Сталина!». Но Вторая Мировая война имела и другой, более подходящий девиз:

Вместе мы устоим, по отдельности мы падем!

United we stand, divided we fall!

И это важная
разница во взгляде на жизнь..

Дмитрий Бергер, Канада, "Хвиля"